– Таисия Игнатьевна, может, теперь поделитесь своими подозрениями?
– Не могу, – покачала головой Сапфирова.
– Почему же?
– Проголодалась, – пояснила старушка. Попов несколько опешил.
– А после обеда? – нашелся Скворцов.
– Видно будет. Я пока еще не все понимаю, но могу посоветовать вам исключить из списка подозреваемых Марфу и Амфитриона. Дудкина можно подозревать в краже, но не в убийстве.
Едва договорив, Сапфирова сразу же поднялась и, бросив на прощание: «Счастливо!», спешно покинула штаб.
– Ну и кто же у нас остается? – уныло спросил Скворцов.
– Да почти никого, – уныло откликнулся следователь. – Однако я все же оставлю всю троицу в списке. Кстати, Бочкин по-прежнему бездействует. За ним везде следят, но он ни с кем долго не разговаривает, и к нему никто не ходит.
– В чем вы подозреваете Бочкина – в краже или в убийстве? – поинтересовался Скворцов.
– В краже, – ответил Попов. – В убийстве мало подозреваю. Бочкин – трус, да и мотива нет.
– Его и у остальных не видно, – заметил Скворцов.
Тут пришли хозяева дома Терентьевы, и следователь сразу же сообщил Петру Афанасьевичу, что он согласен: Шельма не ведьма.
– А что я говорил? – обрадовался Тереньтев. – Умно сделали, что меня послушали, Кирилл Александрович. Ну, теперь давайте обедать, – весело предложил он.
После обеда к Попову заглянула Дина Петровна Адская.
– А, Дина Петровна, – обрадовался следователь улыбаясь. – Вот не ждал, какими судьбами?
Адская сначала сбивчиво, потом все более быстро рассказала, что видела Дочкину и Веру Никитичну Тишкину беседовавшими незадолго до смерти Анны Петровны.
– И долго они беседовали? – поинтересовался Попов.
– Полчаса, никак не меньше.
– А где это было?