– Давайте начнем сначала, – вмешался прокурор. – Прежде всего необходимо установить, где была убита Тишкина.
– Этого мы не знаем, – вздохнул следователь.
– Я считаю, что Тишкина была не дома, – твердо сказал прокурор. – Помните показания Образцовой, что дверь была приперта кирпичом не позднее половины третьего? Что скажете? – обратился он к присутствующим.
– Ну, возможно, у нее была назначена встреча с убийцей в неизвестном нам месте, – предположил Дудынин. – Вспомните записку. Что, если время было перенесено на 14.30 или около этого?
– Я так не думаю, – ответил Ермолкин. – В это время все были на автолавке. С кем бы она могла встречаться?
– А что, если с кем-нибудь из родственников?
– И кто-то из них написал ей такую записку? – с иронией спросил прокурор. – На мой взгляд, это глупости.
– Что же тогда, по-вашему, произошло? – этот вопрос исходил от Дудынина.
– У меня есть одна мысль, – сказал прокурор. – Я думаю, произошло вот что: кто-то из наших подозреваемых решил залезть в дом Тарасовой. Он отпирает дверь и заходит внутрь. Это нетрудно, так как, по словам самой хозяйки, все знали, где лежит ключ. Предположим, что Тишкина это видит и идет за ним. Она обнаруживает свое присутствие, и неизвестный душит её. А могло быть и наоборот. В дом залезла Тишкина, и кто-то вошел следом и убил её. И это-то, – поднял палец прокурор, – мне представляется наиболее вероятным. Ведь очень важен вопрос: «Почему Тишкина не пошла на автолавку?» Что, если она ждала, пока все уйдут, чтобы забраться в дом Тарасовой. Кто-то мог за ней следить и убрать её.
– Но какой мотив? – спросил Дудынин.
– Сейчас речь не об этом, – отмахнулся прокурор. – Сначала нужно правдоподобно объяснить факты. Я считаю, что если бы Тишкина следила за человеком, вошедшим в дом, то её бы не убили без борьбы, а никаких следов, как явствует из заключения эксперта, не обнаружено. Напротив, если убийца шел за Тишкиной, он мог набросить ей провод на шею и затянуть. В любом случае человек, зашедший в дом, что-то искал. Если бы первым зашел убийца, то мы бы наверняка увидели следы его поисков, но, по словам хозяйки, в доме ничего не пропало и даже не передвинулось со своих мест.
– Очень правдоподобная версия, Олег Константинович, – заметил Попов.
Его обычная неприязнь к прокурору сменилась чем-то похожим на восхищение.
– Но как вы объясните чашку и сахарницу на столе? – спросил Дудынин.
– Не знаю, может быть, их выставили для запутывания следствия.
– Значит, вы думаете, что все так и произошло? – спросил прокурора следователь.
– Откуда я знаю, – раздраженно бросил Ермолкин, – меня там не было. Я пытаюсь правдоподобно объяснить факты, и эта версия, по-моему, их объясняет.
– Но что искали в доме? – спросил Дудынин.
– Вы, кажется, думаете, что я телепат, – огрызнулся прокурор. – Искать могли все что угодно, и в связи с этим я хочу спросить вас, Кирилл Александрович, тщательно ли вы обыскали дом Тарасовой?
– Не очень, – виновато ответил следователь. – Я только искал следы пребывания убийцы в доме. У меня и в мыслях не было…