– Кто-нибудь по-человечески может объяснить – что произошло? – Не унималась Екатерина Вячеславовна, пока вся компания стремительно углублялась внутрь комплекса.
– Кроме главной задачи ваши дети успешно решили ещё две, – взялась пояснить Полякова, – Первое, как Вы знаете, они каким-то способом протащили почти от самой Паллады корабль сюда, на Новую Россию. Второе – изменили, немного, но изменили свои тела.
– Как это? – Елизавета Анатольевна недоумённо хлопала глазами.
Амма резко затормозила у нужной двери, и повернулась к родным эволэков:
– То, что вы сейчас увидите, может вас шокировать.
Дверь открылась, и девушка-прелестница первой шагнула вперёд. Следом, уже чуть не трясясь от нахлынувшего возбуждения, в комнату ввалились и гости, а провожатые остались мяться у входа.
Пару секунд все с изумлением осматривали помещение. Никого. Аккуратно расставленные кресла, небольшая пальма, шелест кондиционированного воздуха, мерные покачивания длинных листьев.
– Они что, невидимками стали? – уже закипая, спросил Доронин.
– Нет, они просто сбежали, – ответила Амма, и, скривив гримасу, принялась выталкивать людей из помещения.
Раткины и Доронины припозднились, и их дети, явно умаявшись от сидения в комнатушке, ушли к своим соратникам. Электронная бестия тут же вычислила их местоположение, (в праздники она специально ограничивала охранные системы только наиболее важными зонами, оставляя всё остальное без присмотра – этого требовали этика и такт), и повела нестройную стайку гостей по новому маршруту.
А вёл он прямиком в огромный, ещё больше прежнего, зал, в котором уже были накрыты праздничные столы, а нестройный гомон говорил о многолюдстве. Впрочем, прихода новых действующих лиц никто даже не заметил.
Дружная ватага эволэков и кураторов, естественно во главе со старостами всех четырёх Кланов, уже собралась у сцены, не сводя глаз с необычного действа.
У рояля сидели Элан и Афалия, окружённые товарищами, – ни малейшего сомнения в том, что это их дети у Раткиных и Дорониных не было. Узнав родные лица, они устремились было вперёд, но тут же встали, как вкопанные, поражённые увиденным.
– Я же обещал, что будет светлый! – Рыжий плут задрал довольно большой, но вполне пропорциональный лисий хвост, и чуть склонил голову, любуясь «приобретением».
Раткины застыли, открыв рты от неожиданности. Шерсть действительно была светлой, скорее соломенной, чем чисто рыжей, а элегантные (это слово продиралось в ошеломлённом сознании со скрипом) движения хвоста не оставляли сомнения – это часть его тела, тем более, что эта самая часть постепенно истончалась, исчезая в вырезе коротких шорт бежевого цвета.
– А я хотела стать рыжей! – Голос Афалии мелодично прозвенел.
Песни, что лисицы пели друг другу и Лесавесиме в Эфирном Мире не прошли даром – голосовые связки так же подчинились воле эволэков.
Тут уже стало плохо Дорониным: поднялся второй хвост, до этого скрытый от глаз сторонних наблюдателей припавшим на колено фотографом – Алланна не переставая щёлкала объективом.
Афалия действительно преобразилась, причём не только шерсть, но и волосы на голове приобрели очень красивый оттенок, словно солнце коснулось её локонов, и ушло, оставив безупречные мазки огнём, выполненные истинным художником, с белой кисточкой на кончике.
Девчонки-эволэки катались со смеху, на лицах читалась смесь восторга и страха перед неведомым, но восхищение всё же брало верх. Глядя, с каким огнём в глазах соратницы и наставники разглядывают диковинных зверей, можно было не сомневаться – перемены пришлись им по вкусу. Всё же, эволэки, наверно, не совсем психически здоровы, а зараза быстро передалась и кураторам.