Определяющим художественным влиянием в конце шестидесятых была психоделия. Это породило «Лето любви» 1967-го, когда в Сан-Франциско, в квартале Хейт-Эшбери, а потом и в других городах собрались кучи хиппи, чтобы по-своему отпраздновать любовь и свободу; породило также шедевр The Beatles – «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band».
Все это было вызвано экспериментами с галлюциногенными препаратами, и в первую очередь с искусственно синтезированным ЛСД, вызывающим не только галлюцинации, но и снижение активности той доли мозга, которая «в первую очередь отвечает за наше эго или чувство собственного достоинства». Об этом пишет Дэниел Миллер в Washington Post: «Когда личность выходит из строя, границы между собой и миром, субъектом и объектом растворяются». Эффект? Мистические переживания, галлюцинации, ощущение расширения кругозора и повышенной эмпатии. По сути, мир и любовь.
В конце шестидесятых у ЛСД было много сторонников, и, можно предположить, каждый музыкант экспериментировал с препаратом. Движение хиппи объединило эти фармацевтические прозрения с восточным мистицизмом, чтобы создать позитивную, оптимистичную, ориентированную на молодежь контркультуру. Затем музыканты вернулись к этому, создав музыку, которая отражала их психоделический опыт и культуру вокруг них. Все это казалось удивительно позитивным.
Но у психоделии есть темная сторона. Оптимизм «цветов», лежавший на поверхности в конце шестидесятых, скрывал темную изнанку: Вьетнам, бедность, гражданское неповиновение и государственное насилие. А следовательно, вполне реальная угроза ядерной войны на полное уничтожение.
Большинству людей, живущих в Астоне, «Лето любви» казалось развлечением. У ЛСД тоже есть две стороны, и «плохие приходы» были частью сделки. Black Sabbath стали выражением неудачного прихода. Оборотная сторона. С самого начала они создавали музыку как аутсайдерское искусство.
Никогда не будучи достаточно уверенными в себе, чтобы быть явно политическими (или даже явно сатанинстскими), они тем не менее набрасывали идеи, которые отчаянно нуждались в выражении. Они были магнитом для провалившейся мечты. Когда шестидесятые перешли в семидесятые, когда вечеринка закончилась, а земля была усеяна сдувшимися воздушными шарами и использованными презервативами, Black Sabbath стали звуком похмелья шестидесятых. То, что происходило в шестидесятые, уже не было круто. Было темно, удручающе, а иногда даже пугающе.
Оззи и Тони вместе учились в школе, старший издевался над младшим Оззи – динамика власти, которая сохранялась на протяжении всей их рабочей жизни. В подростковом возрасте все они играли в группах. Оззи пробился к своей первой певческой роли в группе под названием Approach и предпринял необычный шаг, купив собственный усилитель. Владение таким редким и ценным предметом оказалось особенно полезным, когда он, желая уйти из Approach, поместил в витрине магазина объявление о поиске новой группы. Волшебные слова «Есть свой усилитель» привлекли внимание Гизера – тот как раз искал нового вокалиста для своей эклектичной группы The Rare Breed. Они играли каверы на соул и рок-н-роллы и старались выглядеть как можно более причудливыми.
Тони Айомми играл в нескольких местных группах. В семнадцать он собирался уехать из Астона – сделать свой первый шаг как полноценный музыкант. Устроился в группу The Birds & the Bees, которая была приглашена в тур по Западной Германии. И в тот день, когда он уезжал «чтобы стать профессионалом… в старом значении этой фразы „стать профессионалом“», мать уговорила его выйти на работу, чтобы завершить дела, а он работал сварщиком на заводе по производству листового метала. Так уж вышло, что ему пришлось использовать станок, которым он никогда не пользовался, для резки листового метала. Оператор отсутствовал, и Тони не прошел инструктаж. Еврофашисты, что навязывают нам смехотворные законы по охране здоровья и безопасности, еще не существовали (политкорректность сошла с ума)[50]. «Я нажимал на этот кусок метала, и пресс просто обрушился на меня; и конечно же когда я отодвинул его, я лишился кончиков пальцев…» Пальцы были вторым и третьим на его правой руке – как у гитариста-левши, именно кончики пальцев выполняют бо́льшую часть работы. Накануне его первого профессионального турне это была катастрофа, да и вообще карьера музыканта явно закончилась. Тони впал в глубокую депрессию. Позже к нему пришел друг и показал фотку Джанго Рейнхардта, виртуозного джазового гитариста, который играл только двумя пальцами, а остальные были парализованы после пожара. Айомми был вдохновлен: у него-то самого нет только кончиков! Он сделал протезы кончиков из пластика, расплавив бутылку от моющего средства, и приклеил сверху кожу для захвата. Еще он «приглушил» гитару, чтобы уменьшить натяжение струн, и выработал отчетливо продуманную манеру игры. «Мне пришлось поработать над тем, как сильно нажимать на струны. Потому что я ничего не чувствовал, кроме боли».
После реабилитации Тони играл в разных группах и наконец оказался в группе с барабанщиком Биллом Уордом – The Rest. Затем Тони покинул корабль, чтобы присоединиться к Mythology, и Билл последовал за ним. Эта группа была арестована за хранение марихуаны и распалась. Примерно в то же время The Rare Breed распались из-за общего низкого морального духа после провальных выступлений. Оззи снова выставил свою рекламу, и вдруг все четверо обнаружили, что играют вместе. Собранные гравитацией не от мира сего. Или же совпадение полностью от мира сего. На самом деле – что вам больше нравится.
Первоначально называвшиеся The Polka Tulk Blus Band, а позже сменившие название на Earth, они играли тяжелый даунер-рок на блюзовой основе. Тони ушел, чтобы получить шанс сыграть в уже успешном Jethro Tull, но решил, что это неправильно, и вернулся в состав. Его опыт с Jethro Tull дал ему новую решимость. Последовали регулярные репетиции и новые концерты. Они записали несколько демо и в итоге нашли себе менеджера.
Как и в любом хорошем религиозном тексте, в истории происхождения Black Sabbath есть противоречия. Существует несколько версий того, как они получили название[51].
Один предполагает, что Earth репетировала напротив кинотеатра и Гизер однажды заметил большую очередь на фильм ужасов Black Sabbath. Его поразили две вещи. Во-первых, фильмы ужасов были большим бизнесом в конце 1960-х годов. Более десяти лет британское кино доминировало в жанре хоррор, а компания Hammer Films сделала кровавый фильм ужасов Eastman Color всемирным явлением. Если бы они писали песни на те же темы, они могли быть интересными – смерть, депрессия, одержимость, Сатана, убийство… И, во-вторых, Black Sabbath – лучшее название, чем Earth, к тому же есть множество других групп под названием Earth. Давайте изменим название на Black Sabbath!
Немного другая версия, рассказанная Гизером в недавних интервью, заключается в том, что это имя крутилось много лет с тех пор, как его брат увидел фильм, а Тони в интервью для BBC говорит: «Нам очень нравятся фильмы ужасов. Это было захватывающее чувство страха, и я подумал, что было бы хорошо иметь возможность сделать то же в музыке».
Независимо от того, чья это была идея или откуда она пришла, ясно, что в воздухе витали перемены. Парни уже играли «тяжелый» психоделический блюз, но смена названия сигнализировала о новом подходе. Они написали свою первую настоящую оригинальную песню, основанную на тритоновом риффе, «позаимствованном» из «Планет», симфонической сюиты Густава Холста, написанной в 1914–1916 годах (к ней многие обращались). А тексты песен основывались на ужасающем опыте, который недавно пережил Гизер. Гизер интересовался оккультизмом (он был бухгалтером, мог позволить себе книги). После особенно напряженной ночи чтения он проснулся и увидел злобную черную фигуру у изножья своей кровати[52].
Все внезапно сошлось. Планеты выровнялись (каламбур). Гитарный тон Тони, задушевный жалобный голос Оззи. Демоническая одержимость и оккультизм были идеальным материалом для такого сурового звука.
Парни из Black Sabbath натолкнулись на нечто грандиозное – написание песен о темной стороне жизни. Не только в стиле блюз; это было гораздо больше, чем «My Baby Left Me». Отчасти это прямой ответ на отталкивавшее их движение хиппи, которые слишком любят мир, отчасти – выражение их собственного мира: тех обстоятельств, которые складывались, и их депрессивного ума. С лирической точки зрения они касались всего, что движение хиппи игнорировало в своей безнадежно наивной попытке заставить мир держаться за руки и любить ближнего, дружище. Sabbath говорили о войне. О смерти, льющейся с небес, и о том, что будущее наших детей – это поле битвы и могила. Они говорили о депрессии и изоляции. О коррумпированных правительствах и загрязнении. Об угрозе атомного уничтожения. ЭТО сделало их тяжелым металом. Плюс, конечно, тот факт, что (хотя и значительно реже, чем им приписывают) они говорили о Сатане.
Важным аспектом привлекательности Sabbath было выражение оккультизма. За эти годы они замутили воду с точки зрения своей причастности. Билл Уорд теперь говорит, что и правда происходили темные вещи, что они проникли в самые глубины. Тот же Гизер временами намекал на проведение настоящей оккультной практики, хотя отказался от своих слов позже, назвав это «чушью». Возможно, потому что Гизер – католик.
Тот факт, что они все обгадились вскоре после выпуска своего первого альбома и внезапно начали носить кресты на сцене, говорит о том, что какое-то дерьмо все же произошло. Никто не верит в Сатану так сильно, как христиане[53]. Конечно, христианство вдохновило некоторые из величайших произведений искусства, когда-либо созданных человечеством, от потолка Сикстинской капеллы до музыки Баха, от картин Иеронима Босха до песни сэра Клиффа Ричарда «Mistletoe and Wine». Говорят, что у Сатаны самые лучшие мелодии, – Sabbath, безусловно, доказывает это, когда они пытаются говорить о христианстве. Песня «After Forever» должна была прояснить их позицию. Музыкально это прекрасно, немного прогрессивно, с приятным цепляющим топотом. С лирической точки зрения это дерьмо собачье. Рифмы натянуты, а содержание похоже на плохие стихи для шестиклассников.
По крайней мере, их основополагающая песня «Black Sabbath» определенно основывалась на опыте, который Гизер Батлер получил после своих практик, чего, как он заявляет, определенно НЕ БЫЛО, то есть никаких оккультных экспериментов ночью. Но как бы сильно он ни отрицал черную магию в последние годы своей жизни, если бы не его «интерес» в конце шестидесятых, группа никогда бы не достигла такого же уровня успеха.
Они выпустили свой первый альбом, получивший значительный коммерческий успех и немедленное презрение критиков. С самого начала хеви-метал был искусством аутсайдеров. Вы же помните, что Лестер Бэнгс описал звучание дебютного альбома Black Sabbath «как Cream, но хуже». Но это не имело значения. Было уже поздно. Теперь у хеви-метала была отправная точка. Все, что существовало до пятницы 13 февраля 1970 года, – было протометалом. А альбом – это первая запись хеви-метала.