– До свидания, Танечка, – произнес я, всматриваясь в ее новое лицо. – Ты молодец.
– До свидания, господа, – откликнулась она непринужденно, поглядывая на нас с любопытством.
– Честь имею, – пробормотал Рюмин, и мы вышли под глубоким впечатлением от увиденного.
Коллежский советник отдал распоряжения подчиненным, после чего мы втроем собрались в кабинете доктора. При входе мне сразу же бросились в глаза открытое окно и высунутая наружу скрученная занавеска: один конец ее был привязан к ножке стеклянного шкафа, в нем хранились истории болезней и лекарства. В шкафу я заметил снимок молодой женщины, которого вчера там не было.
– Анастасия Николаевна Лещинова? – поинтересовался я у Авруцкого. Он посмотрел на меня с удивлением.
– Вы догадались? Раньше я хранил снимок в своем столе, но после разговора с вами решил, что нет смысла его прятать.
– Я не просто догадался: Анастасия Николаевна в моем сне играла на рояле.
Рюмин, нахмурившись, оглядел нас обоих.
– У нас крайне сложное положение, господа. В глубине души я готов поверить, что мистика и всякие призраки могут влиять на нашу земную жизнь, но прошу понять, что в рапорте подобные вещи описать невозможно. Абсолютно невозможно.
– Петр Алексеевич, – обратился я к нему. – А если вы скроете случившееся от начальства? Мне кажется, что такой выход был бы в интересах Игоря Михайловича и самой девочки.
Рюмин нахмурился еще сильнее и пожевал губами.
– Вот на что вы меня толкаете? Допустим, труп террориста мы просто уберем, но как быть с Савиными?
– У них нет родных, я знаю, – откликнулся Авруцкий. – Можно тихо похоронить по-христиански.
Рюмин на мгновение задумался, а затем просветлел лицом.
– Тогда препятствий нет: мои люди умеют молчать. Надеюсь, что и присутствующие – тоже.
Доктор в ответ, слегка поколебавшись, заявил:
– Извините, Петр Алексеевич, у меня к вам просьба.
– Да-да?
– Не могли бы вы покинуть нас с Михаилом Ивановичем минут на пять?
– В чем дело? – недовольно спросил Рюмин. – Что за тайны мадридского двора?