Подумав несколько секунд, Россетти ответил:
– Приблизительно помню, где жил друг моего отца. Если он ещё живой и дом его находится всё там же, то я попрошу принять нас на ночлег. Хотя это сомнительная затея…
– Я понимаю, но другого выхода нет… Впереди дюжина солдат, которые знают даже наши имена. Сзади семеро идут по следу за нами в пяти минутах отсюда. Мы в розыске по всему городу.
– Как они успели все узнать?
– Кто-то был в курсе о нас ещё до прихода в Рим.
– Как это возможно?
– Не знаю. Сейчас надо думать об укрытии. Нам нужно уходить налево в улочку, а дальше, Никколо, я пойду за тобой…
Пока они добирались до жилья давнего знакомого Никколо, Оливия уже пришла в себя, но самочувствие у неё было всё же ещё слабое.
Подойдя к маленькому неприметному домику, Россетти постучался в шаткую облезлую дверь. К этому времени солнце только зашло за горизонт, и город окутала темнота. После стука свет из жилища с дверным скрипом, словно пика, врезался в уличную темень. В дверях стоял пожилой одноногий мужчина, опираясь на костыли. Увидев перед собой пришельцев, он спросил:
– Что хотели?
– Здесь проживает Джованни Гатто?
– Кто спрашивает?
– Моё имя Никколо Россетти.
Старик с недоумевающим видом неуклюже заковылял на костылях к пришельцу, чтобы лучше его рассмотреть.
– Я не ослышался? Россетти?!
– Нет. Я Никколо, сын Карло Россетти.
– Этого не может быть! – возгласил старик, прикоснувшись рукой к его лицу.
Он поворачивал голову Никколо, держась за его подбородок, то влево, то вправо, разглядывая профиль в поисках схожести с другом, который давно погиб. – Как ты похож на отца! Этот нос и скулы нельзя спутать с другими. Такое чувство, будто увидел привидение… Заходите, не стойте!
Никколо с Оливией стали заходить в дом, а Гавриил пропустил их вперёд себя и сказал вслед:
– Отсидитесь тут какое-то время, пока меня не будет. Мне нужно разгадать тайну сегодняшних событий. Глубокой ночью я приду, и будем выдвигаться.