Огненный трон

– Что, совсем не хочешь повеселиться? – усмехнулся Апоп. – А ведь мы так славно проводили время раньше. Каждую ночь, когда пытались убить друг друга. Неужели не помнишь? А может, угостить тебя чем-нибудь?

Лысая голова Ра опасливо высунулась из-за трона.

– Угостить? – с надеждой поинтересовался он.

– Как насчет фиников с орехами? – предложил Апоп, выхватывая лакомство прямо из воздуха. – Помнится, ты любил финики! Давай же, вылезай. Тебе всего-то и нужно, что подойти и дать мне сожр… в смысле, развлечь тебя.

– Хочу печенье, – заявил Ра.

– Какое именно?

– Горностаевое.

Можете не верить, но мне кажется, что нынешний мир обязан своим спасением именно горностаевому печенью.

Апоп растерянно замер – надо полагать, столь странное требование оказалось слишком причудливым даже для воплощенного хаоса. И в этот самый момент Дежарден нанес удар. То ли Верховный Чтец притворялся мертвым, усыпляя бдительность Апопа, то ли он так удачно очнулся, но он вдруг резко вскочил, бросился на своего недруга и толкнул его прямо на огненный трон.

Меньшиков истошно завопил, причем своим собственным сиплым голосом. От него с шипением повалил пар, словно кто-то плеснул воды на раскаленные угли. Одеяние Дежардена занялось пламенем. Ра проковылял на корму и оттуда сердито помахивал посохом, словно хотел, чтобы эти неприятные люди поскорее ушли.

Я кое-как поднялся на ноги, хотя двигался с огромным трудом, как будто все еще таскал на себе пятьсот лишних фунтов. Меньшиков и Дежарден сцепились возле огненного трона, пытаясь повалить друг друга, и я узнал сцену, которую видел в Зале Эпох: первые мгновения новой эры.

Наверное, я мог бы чем-то помочь Дежардену, но вместо этого я побрел по берегу, высматривая то место, где в последний раз видел Сейди. А потом упал на колени и принялся копать.

Дежарден и Меньшиков продолжали бороться, выкрикивая заклинания. Поглядывая на них через плечо, я видел, как вокруг них то возникают, то исчезают в лучах красного света облачка иероглифов, когда Верховный Чтец призывал силы Маат, а Апоп уничтожал его заклинания энергией Хаоса. Что же касается Ра, то всемогущий бог солнца отполз на корму и боязливо съежился возле румпеля.

Я упорно продолжал копать.

– Сейди, – негромко позвал я. – Ну давай, отзовись. Где ты?

«Думай», – приказал я себе.

А потом закрыл глаза и стал думать о Сейди, перебирая все важные события, которые нам пришлось пережить вместе с последнего Рождества. Мы много лет жили порознь, но за последние три месяца она стала самым близким мне человеком на свете. И если уж она сумела вытянуть из меня мое тайное имя, когда я был без сознания, то неужели я не сумею отыскать ее в куче песка?

Прислушиваясь к своим ощущениям, я переполз на несколько футов левее и снова принялся разгребать песок руками. И почти сразу же наткнулся пальцами на нос Сейди. Она застонала, и я внутренне возликовал: значит, живая. Когда я торопливо отгреб песок от ее лица, она глубоко вздохнула и закашлялась, а потом высунула руки, и я выволок ее на поверхность. Меня охватило такое облегчение, что я чуть не расплакался, но все-таки удержался: в конце концов, я же крутой мачо, а не какой-нибудь рохля.

(Заткнись, Сейди. Сейчас я рассказываю.)

Апоп и Дежарден все еще кружили по палубе, не разжимая хватки.