Он чувствует, что поступает нехорошо, что не должен так ее мучить, что это нечестно, но он уже не в силах сдержаться. Все злое, что у него было на душе, он теперь высыпает без всякого удержу.
— А ты знаешь, что это значит? — голос его становится громовым. —
У него у самого сердце сжимается от жалости к своей жертве, но он ведь в первый раз одерживает верх… Это его опьяняет. Такая глупая женщина! Он совершенно не знал до сих пор, что ее можно так напугать…
— Вот что значит
— Я иду в синагогу! — кричит он ей уж более мягким голосом и закрывает за собой дверь.
Крики и стук дверью разбудили больного ребенка. Он медленно поднимает отяжелевшие веки, желтое, как воск, лицо искривляется, и из опухшего носика начинает вырываться свистящее дыхание. ’
Но она точно окаменела. Она все еще вне себя стоит на своем месте и не слышит голоса ребенка.
— А! — вырывается, наконец, из ее сдавленной груди хриплый голос. — Вот как… ни этого света, ни того… Вешать — говорит он — горячая смола… свинец… говорит он!
— Ничего, мне ничего!.. — клокочет в ее растерзанной груди. — Тут голод… ни одежды… ни подсвечников… ничего… ребенок голоден… ни капли молока… а там… вешать… вешать за язык…
— Вешать… ха! ха! ха! — вырывается у нее полный отчаяния крик. — Вешать, хорошо, но — здесь! сейчас… все равно!.. зачем ждать?..
Ребенок начинает плакать все громче, но она ничего не слышит.
— Веревку! веревку! — кричит она и блуждающими глазами ищет по всем углам.
— Веревку где достать?.. Пусть он моих костей уж не найдет! Уйти хоть от здешнего ада!.. Пусть он знает! Пусть он станет матерью… пусть! Пусть я пропаду! Раз помирать!.. Один конец!.. Пусть же будет конец раз навсегда!.. Веревку!..
И последнее слово вырывается из ее горла, как крик о помощи во время пожара.
Она вспоминает, где лежит веревка… да, под печкой… думали на зиму печь перевязать, она, должно быть, еще там…
Она подбегает и находит веревку: о радость — она клад нашла! Она бросает взгляд на потолок — крюк висит… Нужно лишь вскочить на стол.
Она вскакивает…
Но сверху она вдруг видит, что испуганный, ослабевший ребенок поднялся, перегибается через колыбельку, хочет вылезть! Вот, вот он упадет!
— Мама! — едва выкрикивает ребенок своим слабым горлышком.
Ее охватывает новый прилив гнева.