Я падаю… Все ниже и ниже несет меня ветер и бросает и кидает, пока не повисаю я, как Авессалом, волосами на ветви древесной, что над водою висит.
Вверху, меж разорванных туч, парят орлы.
— Спасите, ваш товарищ потерял меня!
Не слышат они и продолжают свой путь.
А внизу течет полувысохшая речка. Время от времени выплывает бледная рыба с круглыми голодными глазами и раскрывает пасть:
— Когда спадет она!
Я лежу с открытыми глазами и жду первого луча новой зари. Я тоскую по нем — он прогонит тени с сердца моего.
Смотрю в окно и жду знака от нарождающегося солнца — пред ним убегут мои страшные сны.
Первый поцелуй, который тихое небо даст земле, окутанной туманом и ужасом, освободит мою душу от страха.
Из семян, что Божья рука раскидает по усталой земле, расцветет для нее новый день, а для меня — новая жизнь.
Воздух дрожит, сейчас пронесется весть:
— Не страшись, обездоленная земля! Освободитель твой, твой жених, грядет к тебе из-под венца; глаза его испускают лучи и гонят пред собой злых духов ночи, — и ужасы исчезнут все!
И в жажде дня, лежу я тихо и плачу.
Тихо плакала я, и лишь ухо матери услыхало вздохи мои, — я слышу шаги обнаженных ног ее.
Занавески отгибаются. Вот стоит она, образ милости и сострадания, и своим сердечным взглядом обнимает свое до смерти перепуганное дитя.
Тихими шагами босых ног своих подходит она к кровати моей, садится возле меня, кладет свою руку под шею мою и притягивает мою горячую голову к себе на колени.
— Стоит ли он этого, дочь моя?.. Кто он?
Он — герой, у него голос покорителя мира И он говорит, что это я его голос налила мощью и сочностью, как благословенное солнце наливает кисть виноградную… я — своими трепетными устами…
Миры может он кидать в воздух, — а силу, говорит он, дала ему я — я, которая так слаба, так слаба.
У него, поведал он мне, были уже потухшие глаза; а я вновь зажгла в них огонь, — и они светят, как звезды на небе. А ведь я, мама, часто не вижу своего собственного пути.