– Прости меня за все, – произносит Леви, доставая из ящика припрятанную фляжку. Я слышу звук металла; отвернув крышку, Леви делает глоток и с усилием сглатывает.
Я не отвечаю, впитываю стук его сердца, глухо, но быстро колотящегося в груди. От его тела, разогретого алкоголем, исходит жар. Леви подходит ко мне, медленно и осторожно, и мое сердце выдает меня, желая вырваться наружу и соприкоснуться с его плотью, понуждая меня встать и поцеловать его. Но я не позволяю себе эту глупость.
Сегодня вечером Леви женился на другой женщине. Теперь он связан с ней, не со мной…
– Я понимаю, что обидел тебя, – говорит он скороговоркой.
И я сознаю: он привел меня наверх, чтобы нас никто не увидел вместе. Чтобы никто не подсмотрел за нами в окно в его первую брачную ночь – в ночь, в которую он должен быть с женой. Леви садится на кровать рядом со мной. Очень близко.
– Я понимаю, что сделал только хуже.
Рука Леви поднимается, и мне кажется, что он касается прядки моих волос, но я не уверена. А потом Леви испускает тяжелый вздох, словно получил удар под дых, и отворачивается; его голос уносится к двери:
– Мне так тяжело…
И мне уже хочется ощутить губами его губы, забыть все, что он наговорил мне раньше, забыть, что этой же ночью, только чуть позже, когда закончится вечеринка, Алиса Уивер заснет с ним рядом в этой постели. В той же комнате, где засыпала и встречала рассвет прежде я. С губ Леви слетает еле слышный дрожащий звук. Уж не слезы ли ему на глаза навернулись? Но уже через секунду он говорит:
– У меня здесь, в Пасторали, обязательства.
Леви отпивает из фляги еще глоток, словно набираясь сил, подавляя все чувства, которым страшится дать волю.
– Алиса это понимает. Она сознает, что значит быть моей женой.
Эти слова мне как обухом по голове. А разве я не понимаю? Мне хочется закричать. Нет, завыть! Я знаю Леви лучше всех. Лучше него самого. Лучше, чем эта замечательная, понятливая Алиса Уивер! Но гнев мгновенно замирает, утихомиренный теплотой его голоса.
– Ты всегда была бесстрашной, более самостоятельной и более необузданной в сравнении с другими девушками. Особенно в юности, – продолжает Леви.
От него пахнет потом и терпким виски. А еще летней травой, зеленой и сладкой под жарким солнцем. Он пахнет привычно, но его слова кусают меня, как слова чужого, незнакомого человека.
– Мне в тебе всегда это нравилось. Но этим ты и опасна. С тобой рискованно связывать жизнь.
– Почему? – Я не узнаю собственный голос, он словно застревает где-то внутри.
– Потому что я уверен: однажды ты меня покинешь. Ты решишь покинуть Пастораль.
Я мотаю головой. Но от этого она кружится, глаза моргают, в них то и дело мелькают какие-то вспышки. Мне кажется, я вижу всполохи свечей. Но стоит мне крепко зажмуриться, и их сменяет темнота. Леви встает, я больше не чувствую его тело рядом с собой; от этого меня бросает в дрожь.
– Эти двое мужчин попытались сбежать. И мне кажется, это только начало. Вскоре попытаются и другие.