Калла возвращает мне листок.
– Надо найти остальные, – тихо, скороговоркой бормочет она. – Они должны быть где-то в доме.
Внезапно все вокруг смолкают. И те, кто стоял или бродил, устремляются к скамейкам. Обернувшись, я вижу Леви. Он шагает по центральному проходу к сцене; глаза смотрят в землю.
– У нас кое-что произошло, – заговаривает он, едва поднявшись на сцену. Теперь взгляд Леви устремлен в первый ряд, где сидит жена Тёрка, Марисоль, – как будто он обращается только к ней. Но спина Марисоль неподвижна; сплетенная из темных густых волос коса перекинута через плечо. «А знает ли она, что Тёрк пытался бежать? Сказал ли он ей об этом перед тем, как скрыться в темноте? Или Тёрк не посвящал в свои планы жену, чтобы ее не тревожить?»
Несколько человек нервно ерзают – верный признак всеобщей тревоги. Это уже наше второе чрезвычайное собрание за последние несколько дней. И каждый понимает: дело нечисто. Что-то не так.
Откашлявшись, Леви поднимает глаза на всю группу. Теперь он обращается ко всем нам:
– Два члена нашей общины тайком пересекли границу и побывали там, где им находиться не следовало.
Все замирают.
– Нам необходимо убедиться в том, что они не занесли в Пастораль ветрянку. – Тон Леви полон мрачной, торжественной скорби, а глаза косятся влево.
Там, под маленькой сценой, стоят Эш и Тёрк с завязанными впереди руками. За ними, подбоченясь, стоит Паркер. А ведь он должен нести охрану в сторожке! Похоже, Леви посчитал собрание очень важным, требующим поголовного присутствия. Мы все должны стать свидетелями того, что случится дальше.
– Мы совершим обряд. Точно такой же, как отправляли первопоселенцы. Старый метод часто доказывал свою эффективность, и если в теле этих мужчин засела гниль, то для них это лучший шанс излечиться. И это лучшая возможность для всех нас – узнать, проникла ли ветрянка в наши стены.
Леви величаво кивает, и Паркер подводит двух мужчин к дереву Мабон – раскидистому дубу, посаженному первыми поселенцами задолго до того, как прибыли Купер с другими основателями Пасторали.
Тёрк все так же прихрамывает – вряд ли кто-то обработал его рану. Какой смысл ее лечить, рискуя заразиться и распространить болезнь, если ему все равно суждено умереть. Я кошусь на Каллу. Жена сидит, скрестив руки на коленях. И я догадываюсь, что она прячет в руках – серебряную подвеску, найденную в саду. Калла теперь с ней не расстается, даже когда спит. Она хранит ее, как я – фотографию Мэгги Сент-Джеймс.
Паркер предусмотрительно не дотрагивается ни до Эша, ни до Тёрка. Но настойчиво понуждает их идти к дереву Мабон. И вот уже каждый из них стоит возле ямы. Кто-то тихо всхлипывает, явно силясь сдержать слезы. А в следующий миг Паркер подталкивает мужчин вперед дулом ружья. Покорно, не произнося ни слова, как будто они полностью смирились с тем, что должно произойти, Эш и Тёрк залезают в ямы. Их ноги упираются в дно, над землей торчат только головы.
– Поднимите руки! – повелевает им Паркер, и оба мужчины подчиняются его приказу.
«Интересно, – задаюсь я про себя вопросом, – что сказал им обоим Леви утром перед собранием? Неужели он их умолил? Неужели сумел убедить, что это единственный способ спастись?» И теперь они безропотно поднимают над головой связанные руки. Если болезнь уже попала в них, этот обряд действительно может изгнать ее из их плоти. Говорят, что богатая минералами почва вытягивает болезнь из тела, впитывая ее в себя, как губка воду.
Обвив одним концом веревки запястья Эша, Паркер закрепляет другой ее конец на нижней ветке дерева Мабон. То же он проделывает и с Тёрком, чтобы они не смогли самостоятельно выбраться из ямы. После этого Паркер вместе с парнем по имени Орион начинает засыпать ямы, хорошенько утрамбовывая землю. Чтобы мужчины не смогли не только сдвинуться с места, но даже пошевелиться.
– Я знаю, следующие несколько дней дадутся многим из вас тяжело, – голос Леви заглушает глухой стук, с которым комья земли падают в ямы. – Но я вас прошу: не пытайтесь их освободить. Ранние поселенцы были уверены: это единственный способ вытянуть ветрянку из пор кожи. Если Эш и Тёрк заражены, почва высосет болезнь из их тел. Для обоих это единственная надежда на спасение.
Глаза Тёрка закрываются, а с передней скамьи до меня доносится плач Марисоли. Кто-то помогает ей встать, и она уходит с площадки раньше, чем земля закрывает грудь Тёрка. А я думаю о Колетт, жене Эша: «Знает ли она, что он сделал? Сказали ли ей об этом? Последние несколько дней Колетт находилась в родильной хижине, где о ней и новорожденной малышке заботились наши женщины. Но известно ли ей о волнениях в общине, причиной которых стали ее роды? Знает ли Колетт о том, что ее мужа зарывают в яме под деревом Мабон, как велит старинный обряд?»
– Мы выждем трое суток, а потом откопаем их и посмотрим, инфицированы они или нет, – закашлявшись, Леви отворачивается от Эша и Тёрка.
ebooksa