— Это я. Здравствуйте.
— Мы готовы принять вашу супругу для проведения операции на позвоночнике в ближайшие удобное для вас время. Желательно в течении двух последующих недель.
— Она прибудет ровно через неделю. Зафиксируйте точную дату и пришлите уведомление на мой мейл вместе с реквизитами. Спасибо.
— Всего доброго, господин Захаров.
— Стас, давай-ка в клинику. Затем в аэропорт, — отдаю команду.
Захожу на почту. Ещё раз просматриваю время и даты запланированных фотосессий для швейцарского бренда, выпускающего лимитированные модели часов. Всё ещё являюсь послом TAG Heuer.
— Слушаю, Алекс, — Терентьев вынуждает оторвать глаза от планшета и устремить ему в затылок. — В Твери? Раскололся, сукин сын? Ну и отлично. Тащите его в Москву. Стас, — секунду поразмыслив, даёт команду, — летишь с Евгением Дмитриевичем, я остаюсь в Москве. Нужно принять отморозка, который наркоту ему подсыпал. Парни нашли его. Зашился, сука, в Твери у тётки.
— Кто заказчик? — хочется верить, что Стелла не приложила руку к покушению.
— А сам как думаешь?
— Марат Викторович?
— Он самый. Решил сделать дочку вдовой и заполучить твои деньги. Неплохой расклад. Исполнение подкачало. Ты оказался счастливчиком.
— Стелла в курсе?
— Она его любимая дочь. Как считаешь?
— Не могу понять одного, — задумчиво отмечаю мелькнувшие ворота клиники в боковом окне. — Какого черта она села ко мне в машину?
— Она не собиралась, Жень.
— В смысле?
— Ты её силком упаковал. Нашлись свидетели вашей размолвки.
— Ни хера не помню, — сгребаю пальцы в кулак, отчаянно пытаясь отобразить в голове хоть какой-то фрагмент того вечера. Ни хрена не выходит.
— И вряд ли вспомнишь, — отвечает Герман. — Хорошо, что жив остался.
— От этого легче не становится, — встречаемся с Германом взглядами в зеркале заднего вида. — Я убил собственного ребёнка.