– Я родился в Венеции.
– Вы серьезно?
– Конечно. – Он зацепляет очки за пуговицу рубашки и показывает на лодки в песке около волнореза. – Я вырос в мастерской, где делали гондолы.
– Гондолы?.. Вы шутите.
– Да нет, так и есть.
Вдоль берега идет моторная лодка. Серая, с британским флагом на борту и четырьмя вооруженными матросами. Бесцеремонно войдя в испанские воды, она медленно лавирует между торговыми судами, стоящими на якоре. Итальянец следит за ней взглядом, пока она не скрывается из виду в направлении порта и Пеньона.
– Настанет день, и все это пройдет, – говорит он. – Я имею в виду, все плохое.
Она с сомнением качает головой:
– Не уверена. Кончается одно, начинается другое.
Он наклоняется и поднимает камешек: круглый, гладкий, отполированный морем. Потом выпрямляется, замахивается и бросает камешек сильным и точным движением – тот подскакивает несколько раз на поверхности воды и лишь затем тонет вдалеке.
– Вы все еще долго здесь будете? – спрашивает она и тут же об этом жалеет.
Итальянец делает неопределенный жест.
– Я не понимаю этого множественного числа… Мой испанский не всегда в полном порядке.
– Я имею в виду вас и ваших товарищей.
Он снова смотрит в море, туда, где корабли. Он молчит и таким образом уходит от ответа.
– Я бы хотел увидеть вас снова, – говорит он наконец, не глядя на нее.
– Чтобы забрать часы.
– Ясное дело.
Неожиданно оба смеются. Весело и открыто. Словно у них появилась общая тайна.
– Могу я называть вас по имени?