Мадам

Только для близких.

Про красную икру и писать не буду. У каждого второго дядя с Дальнего Востока вчера приехал.

Это ж подпольная империя, подумал я. Что это за стадный инстинкт такой, пережитки дефицита из Союза? Почему у всех предлагающих бегают глаза и они шепчут, вместо того чтобы говорить в голос?

К обеду в ящике остались всего две банки. В маршрутке домой я ехал с оттопыренными карманами. Две банки Гостовской тушенки для семьи урвал. Жду пижамы. Но сначала — сатин.

Балкон

Людмила Марковна проснулась от громкого звука разбившейся за окном бутылки.

— Опять балконную дверь не закрыл на ночь… — пробормотала она.

Рядом с ней лежал и храпел ее законный супруг Петр Васильевич. Она продолжала возмущаться:

— Ну что за человек… Знает же, что у меня очень чувствительный сон… Всю ночь слушать его храп… Надоело!

Она легонько пихнула сонное тело. Петр Васильевич перевернулся на другой бок. Храп прекратился. Внутри Людмилы Марковны все ликовало от маленькой победы. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Тут с улицы донесся хриплый голос:

— Мадам, колокольчик в твоих волосах звучит соль диезом.

— Мы странно оказались рядом, приняв одну микстуру с ядом, — ответил женский голос.

Тоже почему-то хриплый.

Людмила Марковна открыла глаза. Но уже не от бессонницы, а от любопытства. Голоса раздавались из их двора с одинокой лавочки. Сколько раз эту лавочку хотели срезать из-за вот таких случаев. «Теперь уже точно резать надо!» — промелькнуло в голове у Людмилы Марковны. Диалог во дворе продолжился.

— Мари, в этом мире есть только две бесконечные вещи: это Вселенная и моя любовь к вам! Хотя вот насчет Вселенной…

— Милый мой друг, все вы так говорите, а потом стена противоречий, ряд метаморфоз, и вот у меня синяк на пол-лица… Хотя вы мне тоже симпатичны.

Людмиле Марковне стало невыносимо от нетерпения. Она встала, накинула халат и тихонько вышла на балкон, приговаривая: «Стыд и срам какой! Если Смирнов, эта крыса позорная из ЖЭУ, не срежет эту чертову лавочку, я президенту напишу жалобу!» Балкон рас-полагался на третьем этаже. Внизу на лавочке сидели двое. Мужчина и женщина. По их внешнему виду Людмила Марковна быстро сделала вывод: бомжи.

Диалог не стихал:

— Я любил тебя больше, чем ангелов и самого… — задумчиво глядя куда-то вверх, сказал мужчина.

Людмиле Марковне почему-то понравился его тембр голоса.