Мадам

— Мой друг, это чудесно, но я научилась просто, мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу, и долго перед вечером бродить, чтоб утомить ненужную тревогу.

Людмила Марковна тихо прошипела: «Вот мерзавцы! Разврат тут устроили… В добропорядочном-то дворе!» Она тихонько зашла в гостиную, долго искала что-то в стенке, нашла черный бархатный футляр. Опять вышла на балкон. Достала из футляра маленький театральный бинокль и продолжила наблюдать за парочкой.

— Расскажите мне, Мари, про вашего бывшего.

— Юра… Юра обещал мне умереть молодым, чтобы я успела устроить свою молодую жизнь. Он был настоящим мужчиной и сдержал свое слово.

— А дальше как же? Устроили?

— Мой милый друг, зачем вам нужна эта лишняя информация?! Посмотрите на это прекрасное небо, усыпанное звездами. Не знаю почему, но мне всегда хочется мечтать, когда я смотрю на звезды.

Людмила Марковна автоматически задрала голову вверх… И начала мечтать о путевке на термальные источники Венгрии.

— Я настаиваю, Мари!

— Я ходила по кладбищам и гастрономам.

— Зачем?

— На кладбище вдовцы, а в гастрономе мужчины, которые долго выбирают пельмени.

— И что потом?

— А потом я встретила вас, мой милый друг…

Людмила Марковна стояла не шевелясь. Она боялась пропустить хоть одно слово. Из ее квартиры доносились какие-то звуки. Скорее всего, супруг проснулся. Но ей было все равно.

Она протерла линзы бинокля и продолжила смотреть.

— Мари, не хочу тебя пугать, но, кажется, я тебя люблю…

— Сказать «люблю» несложно. Трудности начинаются потом…

— Я люблю тебя. Я бы хотел не любить. Но я не могу с этим ничего поделать. Мари, признайтесь, я вам нравлюсь?

— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала она. — Когда вы не ведете себя как подонок.

— А ведь я, сдается мне, нравлюсь вам именно потому, что я — подонок.