— У меня есть к ней дело.
— Какого рода?
Мак слабо улыбнулся.
— Личного характера, и я не собираюсь обсуждать это с ее
Время замерло.
Молодой верзила, чье лицо казалось высеченным из куска камня, кивнул, дверь закрылась, и прозвучала команда:
— Следуйте за мной.
Они прошли вестибюль, отделанный безупречными деревянными панелями, миновали гостиную, где в камине из белого мрамора пылал огонь, белые стены были украшены позолотой, а черная кожаная мебель была явно дорогой и ухоженной. Масляные лампы различных оттенков мерцали тут и там. На стенах висели со вкусом подобранные произведения искусства в позолоченных рамах, а на полке стояло множество книг.
Пока что Мак не видел ничего, что отличало бы этот дом от других богатых особняков, стоявших вдоль этой улицы. Короткий коридор вел мимо изгибавшейся вверх лестницы к задней части помещений и белой двери с золотой ручкой. Крупный провожатый Мака постучал в дверь костяшками пальцев. Мак поднял глаза и увидел надпись, выжженую на деревянном треугольнике: «
— Войдите, — раздался женский голос.
Мужчина приоткрыл дверь на несколько дюймов.
— Кое-кто пришел и желает видеть вас. Говорит, что у него к вам дело.
— Если он ничего не покупает, проводи его.
— Я покупаю! — крикнул Мак бестелесному голосу. — Я хочу купить одну из ваших… леди.
— Конрад, прими во внимание предпочтение этого человека и получи сумму. У меня есть другие дела.
— Я имею в виду
В комнате воцарилась тишина.
Бледная рука с тонкими длинными пальцами просунулась в щель и толкнула дверь, открывая ее шире. На пороге стояла высокая стройная женщина лет пятидесяти пяти с волевыми чертами лица, одетая в мужской белый костюм с золотым жилетом и галстуком, и светло-синюю блузку. Ее вьющиеся серые волосы были зачесаны назад, открывая острые скулы и внушительную квадратную челюсть. Мака поразили ее глаза под изогнутыми бровями: правый был орехово-карим, в то время как левый был почти темно-желтым.
Она оглядела его с ног до головы. Ее лицо, на котором не было и следа обычного женского макияжа, было от природы бледным и в этот момент ничего не выражало, если не считать легкого, едва заметного изгиба нижней губы.