Папа смотрит на маму, и мне кажется, что он собирается еще что-то ей подумать, но в конце концов он лишь кивает и отворачивается, и его контур бледнеет.
– София, пожалуйста, перед тем как уйти… Загляни попрощаться. Не исчезай просто так, как в прошлый раз.
Мама – Древняя, она была еще до Сингулярности. Во всей вселенной таких лишь несколько сотен миллионов. Мама двадцать шесть лет жила во плоти, прежде чем загрузиться. А ее родители – их у нее было всего двое – так и не загрузились.
Было время, мои частичные братья и сестры подтрунивали надо мной, поскольку один из родителей у меня был Древним. Они утверждали, что из союза Древнего и регулярного человека редко выходит что-либо путное, поэтому нет ничего удивительного в том, что мама в конце концов от нас ушла. Но когда кто-нибудь думал обо мне что-либо подобное, я колотила его так, что через какое-то время это прекратилось.
Сара в восторге от встречи с Древней. Мама улыбается и спрашивает, как поживают ее родители. Саре требуется какое-то время, чтобы перебрать весь список.
– Кажется, мне пора домой, – думает Сара, наконец заметив мои лихорадочные намеки.
После ухода Сары мама подходит, и я позволяю ей меня обнять. Наши алгоритмы переплетаются вместе, мы синхронизируем свои тактовые частоты; потоки наших данных проходят по одним и тем же каналам. Я полностью отдаюсь давно забытому, но такому знакомому ритму маминых мыслей, а она нежно ласкает меня.
– Не плачь, Рене, – думает мама.
– Я не плачу, – и я стараюсь остановиться.
– Ты все такая же, – думает она. – Мне почему-то казалось, что ты сильно изменилась.
– Это потому, что ты разогнала свою тактовую частоту. – Мама живет не в Центре данных. Она живет и работает на Крайнем Юге, в Антарктическом исследовательском куполе, где несколько ученых-Древних, имеющих особое разрешение использовать дополнительную энергию, круглогодично живут в аппаратуре, работающей на повышенной тактовой частоте, что позволяет им думать в несколько раз быстрее, чем остальному человечеству. Для мамы все мы живем в замедленном темпе, и ей кажется, что с момента нашей последней встречи прошло уже очень много времени, хотя в прошлый раз мы виделись год назад, когда я окончила начальную школу.
Я показываю маме свои награды по математике и новые модели векторных пространств, которые сделала сама.
– В классе по математике я лучшая, – говорю я. – Из двух тысяч шестисот двадцати одного ученика. Папа полагает, что у меня есть задатки стать таким же хорошим дизайнером, как и он.
Мама улыбается и рассказывает мне о том, как сама была маленькой девочкой. Она великолепный рассказчик, и я буквально воочию вижу трудности и лишения, выпадавшие на ее долю, когда она была заточена в своем теле.
– Какой ужас! – думаю я.
– Вот как? – Какое-то время мама молчит. – Наверное, для тебя – да.
Затем она смотрит прямо на меня, и лицо ее приобретает то выражение, которое мне не хочется видеть.
– Рене, я хочу кое-что тебе сказать.
Когда у мамы в прошлый раз было это самое выражение, она сказала мне, что ей придется расстаться со мной и с нашей семьей.
– Мое предложение получило одобрение, – думает мама. – Я наконец получила разрешение заправить ракету топливом. Зонд запустят через месяц. Он достигнет Глизе-581с, ближайшей звезды с планетой, на которой, по нашим предположениям, может быть жизнь, через двадцать пять лет.