Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда

Все это имеет прямое отношение к исканиям Бога. Искать — и даже находить — можно по-разному. Одним Бог нужен для «дела», — чтобы их жизнь получила смысл; а другим — «так», из любознательности. Одни ищут связать с Богом всю свою жизнь, а другие — легкого флирта. Что получится в результате — зависит не только от самого «богоискателя», но и от противоположной стороны. Тут, как и в отношениях между лицами противоположного пола, обе стороны имеют свободу. Но есть и различие. В отношениях с людьми можно, не договорившись с одним (одной), найти другого (другую). А в отношениях с Богом?

Оказывается, тоже можно. По крайней мере, всякие существа, которые готовы с Вами договариваться от имени Бога на Ваших условиях, всегда готовы к Вашим услугам.

Возникающая ситуация, конечно, сложнее, но все равно очень похожа на выбор супруга. Ведь бывают же случаи, когда все хорошо на словах, а на деле хотят обобрать до нитки и выбросить.

Поэтому в Библии, особенно в Ветхом Завете, Бог все время говорит о Своих отношениях с верующими в терминологии брака, постоянно предупреждая о главной опасности: «Аз есмь Бог ревнитель… да не будут тебе бози [боги] инии, разве [помимо] Мене». Причина объясняется в псалме Давида: яко всибози язык суть бесове — потому что все прочие так называемые у язычников боги суть на самом деле бесы.

Как наивно было бы думать, что все женщины одинаково годятся для брака на том лишь основании, что все оне — женского пола, так не стоит торопиться верить обещаниям всяких существ только потому, что они бесплотные.

Ангелы и бесы (а это существа одной природы, но по-разному «настроенные») очень похожи на нас: если мы состоим из души (разумной души) и тела, животные — из тела без разумной души, то легко понять, что кто-то существует и с разумной душой, но без тела, а душа эта у таких существ имеет такую же свободу выбора, как и наша собственная душа. Итак, есть люди, есть и бесплотные разумные существа, и некоторые из них не прочь выдавать себя за Бога. (Это-то нам знакомо: одних только людей полно таких, что выдавали себя за Бога.) Но тут ничего не поделаешь: есть спрос — будет и предложение. Слишком много людей хочет «дружить» с Богом на каких-то своих условиях. В конце концов, они и находят тех, кто им исполняет их желания.

Итак, Бог все-таки один, един и единственный. Он Сам собирает вокруг Себя (у Себя, в Себе…) Своих — людей и ангелов. Те, кого таким образом «созвали», по-гречески называются словом, образованным от глагола «звать», — «екклисиа», а по-русски — Церковь. Предварительно Церковь была «созвана» в Ветхом Завете. Окончательно — в Новом.

2.2. Похоже на брак, только лучше

Все это собрание, называемое Церковью, разумеется, имело цель. Оно кое-как просуществовало до самого времени Христова пришествия, хотя и лишь в качестве маргинальной секты последователей Иоанна Крестителя на фоне уклонившегося в совершенно другую сторону официального культа и массы уставшего от всякой религии населения, когда-то бывшего народом Божиим. Это, конечно, ничему не помешало, и цель была достигнута: Церковь Ветхозаветная преобразилась в Церковь Новозаветную.

Если сказать, что такое Церковь (мы теперь будем иметь в виду только Новозаветную), то этим сразу объясняется, что такое Православие. Есть очень много организаций, которые именуют себя «Церковью», но, если их спросить, что означает это слово, они объяснят это как-нибудь так, что станет ясно, что они и не претендуют на то, чтобы быть Церковью в православном смысле. (Однажды у меня был разговор об этом с моим покойным другом, стареньким иезуитом, хорошо знавшим и наше восточное, и католическое богословие; я ему сказал, что если бы католическое учение о Церкви было истинным, то, с точки зрения православной, это бы все равно значило, что в католичестве Церкви нет; он помолчал, а потом только вздохнул и согласился). Во всех неправославных концепциях и Церковь, и само Царствие Небесное превращаются в какое-то собрание, вроде Церкви Ветхозаветной.

Но Христос пришел вовсе не для того, чтобы заменить одно «собрание» другим. «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом», — а не для того, чтобы человек пришел с одного собрания на другое.

Но что это за «собрание», екклисиа, которое становится Богом? И что это за учение, которого даже внешне не принимает никто из неправославных?

Апостол Павел сформулировал его, это учение, так: Церковь — тело Христово. Это не в переносном смысле, а в самом прямом и физическом.

В Ветхом Завете отношения с Богом уподоблялись браку, но еще не было, в отличие от брака, объединением «в плоть едину» (хотя именно на то, что такое объединение имеется в виду в будущем, указывала заповедь обрезания). В Новом Завете — наоборот: отношения с Богом более, а не менее плотские, чем брак. В Ветхом Завете союз с Богом был подобен союзу мужа и жены. В Новом Завете — прямо противоположное: союз мужа и жены уподобляется — как бледная тень, еще более бледная, чем девство, — союзу Христа и Церкви. Плотской союз в браке — столь же непрочен, сколь непрочна та плоть, в которой он осуществляется. Плотской союз со Христом обладает прочностью тела Христова — тела Бога, или, попросту говоря, прочностью Бога.

Итак, тело Христово, Церковь, — это физическое единство Бога и христиан. Если бы все воплощение Бога ограничилось Иисусом, то какой толк был бы от этого для прочих людей? Как бы они смогли тогда стать Богом «настолько же» (святоотеческое выражение), «насколько» — то есть совершенно — Бог стал человеком? Поэтому воплощение Бога телом «исторического Иисуса» не ограничилось: тело Христово принялось «расти» (св. Иоанн Дамаскин) через присоединение к нему новых и новых христиан. Чтобы такое присоединение людей к телу Христову — Церкви — стало возможным, Христос установил Евхаристию (слово переводится «благодарение») — причащение тела и крови Христовых под видом обычной для человека пищи — хлеба и вина.

Благодаря Своему присутствию в Евхаристии Христос всегда пребывает в Своем теле, то есть в Церкви. И благодаря той же Евхаристии все истинные христиане пребывают во Христе. Если они уклоняются от Христа умом и отпадают грехами (а это случается постоянно почти со всеми — кроме святых), то Евхаристия дает им средство покаяться и возобновить нарушенное единство. Если они не отпадают от Христа, то они могут сказать со св. Симеоном Новым Богословом: «и рука — Христос, и нога — Христос у меня, всеокаянного» (XV гимн Божественной любви, по греч. изд.). Тут важно, что именно «рука — Христос» и т. д., а не «моя рука — рука Христова» и т. п. Здесь нет личного отождествления себя со Христом (как это бывало у некоторых сектантов, вроде русских хлыстов). Наоборот, личность каждому нужна своя собственная, и Богу мы нужны именно как личности. Став Богом, Петя или Маша не становятся Иисусом, а становятся такими Петей и Машей, какими хотел их видеть Творец. Вместо невозможного и ненужного смешения с личностью Христа осуществляется телесное — физическое — единство тела Христова (человеческой природы, соединившейся с божественной природой), одного и того же тела в Иисусе и в св. Симеоне Новом Богослове или в достигших спасения членах истинно-православной Церкви Пете и Маше.

Тело Христово способно дробиться и разделяться, как всякое тело, но оно остается при этом неразделимым и нераздробляемым, как Бог — потому что это тело Бога. Поэтому в каждой маленькой частичке причастия — весь Христос, и также весь Христос целиком в каждой части тела св. Симеона Нового Богослова (и эти части тела он перечисляет в цитированном гимне с таким натурализмом, что очень многие «благочестивые» переводчики и издатели не решались его публиковать без купюр).

Итак, вот во что не верят еретики (те, кто называют себя христианами, но не согласен с верой истинной Православной Церкви). Они не верят, что весь смысл учреждения Церкви Христовой — в том, чтобы тело Христово, рожденное Богородицей, распятое, погребенное, воскресшее и седящее одесную Отца (т. е. прославленное у Бога) стало одним телом с каждыми очередными Петей и Машей. (А очень немногие из еретиков вместо обыкновенного отрицания этого догмата выворачивают его наизнанку: они утверждают, будто Пети и Маши должны становиться «Христами» и «Богородицами». Но, повторим, Богу нужен не второй или миллионный Христос, а нужны миллионы Петь и Маш в теле Христовом.)

Окончательное и неизменное бытие в Церкви, то есть в теле Христовом, это и есть спасение — как понимает его Православная Церковь, то есть обожение. Еретики могут говорить, что они ведут ко спасению. Но если их спросить, что они подразумевают под этим словом, то они сами же скажут что-то совсем не то. Не поверят они, что тело Христово — это тело Бога. А те немногие из еретиков, которые поверят, — уже точно не поверят, что это самое тело должно стать одним с каждыми Петей и Машей.

Вот почему вне Церкви нет спасения. Сама Церковь — это и есть и спасение, и Царствие Небесное. Никакого другого тела Христова, кроме Церкви, уже не будет и не может быть. Для мipa за первым Христовым пришествием, описанном в Евангелии, последует второе — в конце истории. Между двумя пришествиями было «отшествие» — когда Христос вознесся с земли на небо. Но для Церкви «отшествия» не было и быть не могло: возносящийся на небо Христос Сам сказал стоявшим вокруг ученикам «И се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века». Церковь уже сейчас живет по ту сторону истории. Жизнь будущего века в ней уже наступила. Церковь ждет только одного изменения: когда исчезнет обступающий ее мрак этого мipa, с которым она воюет и будет воевать до окончательной победы.