Пока остальные грузили вещи в фургон, архивариус осторожно придержал Салливана за локоть.
— Друг Роан, без твоей помощи мы бы ни за что не справились. Ты заслужил нашу вечную благодарность, поэтому я тоже хочу задать тебе вопрос.
У Роана моментально вспотели ладони.
— Я слушаю.
— Случалось ли тебе убивать?
Респектабельный деятель искусств почувствовал, как его глаза полезли из орбит.
— Мне?! Нет, не думаю… В смысле, конечно, нет! Но я множество раз видел, как убивают на сцене… и … и в кино…
— На сцене — это не по-настоящему, друг Роан, — сочувственно произнес Фиарэйн. — Боюсь, что очень скоро тебе придется увидеть убийство собственными глазами, а если понадобится — убить самому. Уверен ли ты, что готов к этому?
Салливан, наконец, совладал со своим лицом и подобрал отвалившуюся нижнюю челюсть.
— Если надо, значит, буду готов! Только не предлагайте мне покинуть вас, пока не поздно, потому что я этого не сделаю.
Эльф посмотрел на него спокойно и очень доброжелательно.
— Это не твоя война, друг Роан, ты не обязан в ней участвовать.
— Спасибо за предложение слиться, так сказать, но я отказываюсь. Как соавтор пьесы я имею полное право узнать, что будет в ее финале.
Фиарэйн молча кивнул и занял свое место в фургоне.
Глава 16
Кэйд вернулся домой под утро. Он спустился в подвал, небрежно бросил на стол небольшой пластиковый футляр и растянулся на коричневом кожаном диване. Друзья не спали, поджидая его, потому что теперь нужная информация могла поступить в любую минуту. Роан широко зевнул и потянулся к футляру.
— Что это?
Внутри в мягком гнездышке лежала маленькая бутылочка с притертой пробкой, на две трети наполненная розоватой жидкостью. Архивариус тоже заинтересованно склонился над столом. Он осторожно взял из рук режиссера таинственный флакончик и поднес его к свету.
— Мадам и ее шайке удалось с помощью подкупа получить дюжину бутылочек из той самой лаборатории, которую они собираются штурмовать, — Кэйд говорил, не открывая глаз. — Курьера они пристрелили, теперь на очереди я.
— Что?! — Фиарэйн отвлекся от изучения жидкости и в тревоге обернулся. — Почему ты так решил? Тебе угрожали?