— Ну, если только это чувство собственности или чувство мести.
Мона говорила очень спокойно, не вкладывая в свои слова никаких эмоций, чтобы ненароком не задеть гордость Его превосходительства.
— Вы не слишком высокого мнения обо мне.
— Совсем невысокого, милорд. А вы ждали, что я стану вами восхищаться?
Синие глаза Мэйнарда на свету имели какой-то неприятный металлический отлив.
— Вы даже не находите меня привлекательным?
Волшебница медленно подняла глаза от своей тарелки и пожала плечами.
— Вы привлекательны, милорд, но совершенно не в моем вкусе.
Тристан проглотил вежливое оскорбление и поинтересовался:
— Какие же мужчины вам нравятся?
По-прежнему глядя ему в лицо, Мона сказала именно то, что хотела.
— А вот это не ваше дело.
Скулы канцлера слегка порозовели.
— Чем упорнее вы отталкиваете меня, тем сильнее я вас желаю. Смиритесь, и я брошу к вашим ногам целый мир!
— О да, мир, населенный вашими заклятыми врагами.
Мягкая ирония в ее голосе ранила сильнее грубой брани.
— Если вы будете рядом, я справлюсь с каждым из них!
Мона подавила вздох.
— Это иллюзия, милорд, химера, потому что я никогда не стану послушным орудием в ваших руках. Только не надо напоминать, что у вас есть способы принудить меня, давайте просто поедим.
Мэйнард зло ткнул вилкой в ростбиф и вонзил в него нож.