— Ты не имеешь права давать такие советы. Все цепляешься за свою умершую семью и в то же время предлагаешь мне забыть о Лене. Ты лицемер, Витя.
— Нет. Я не лицемер. Просто ты глупец. Не смешивай в голове "принять случившееся и двигаться дальше" и "забыть".
— Да уж кто бы говорил то? Что-то я не увидел, чтобы за тридцать лет ты двинулся дальше.
— Знаешь, что? Поеду я в свой Мурманск. Только прекрати упоминать о моей семье.
— Ты как-то очень охотно идешь на этот шаг.
— Да потому что знаю, что ты прав! Видишь — я не лицемер. Я ведь любил их больше всего на свете, но их уже давным-давно нет. Даже их тела обратились в пыль. Почему ты спросишь я не поехал в Мурманск? Потому что я ухаживаю за могилами, в которых одна пустота. И я знаю и признаю, что советую тебе то, на что сам не способен, ибо я слаб и меня тянет вина. Кто знает, может поэтому я помог тебе тогда — хотел стать твоим наставником; научить тому, чего не умею. Или я просто устал от тягот одиночества. Одиночества своей участи. Хочу признаться: Я был очень опечален, узнав, что твоя подруга мертва, но я не могу сказать, что не был рад этому глубоко внутри себя. Теперь наша участь сходна. Я хотел поделиться с тобой, когда шел сюда, и не дружба, а мой эгоизм вел меня. Я думал, что если приму и прощу тебя, то смогу принять и простить себя.
— И как? Помогло?
— Нет. Не помогло. Но теперь я точно уверен, что мне здесь нечего делать. Мысль уехать подальше от этого проклятого места, по правде сказать, давно меня гложет. Но здесь Алиса, а теперь и ты, так что, вероятно, это опять самообман и никуда я не поеду. Привязчивый я слишком. А вы — все что у меня есть.
— А если мы поедем все вместе? Рванем на все четыре стороны. Хоть в Мурманск, хоть в Америку.
— Нет. Теперь вы с Алисой повязаны друг с другом. Я буду лишь обузой со своими мечтами. Наши дороги в скором времени разойдутся сами собой. Может быть тогда мне хватит решимости.
— Так ты все-таки думаешь, что мне нужно признаться Алисе?
— Естественно. Не знаю, чем вы там вместе будете заниматься с вашей физиологией, но любовь, это всегда прекрасно. Ты ведь не ко мне пошел плакаться… Я не обиделся, если что, просто говорю. Так что давай-ка пойду я, а ты хватай корову за вымя… Уф. Хорошо, что меня только ты слышишь — звучало не очень красиво.
Виктор вышел из кабинета оставив их разговор втайне от любопытной Алисы, хотя и едва сдерживался, чтобы не сделать признание за Антона.
— Все. Здоров Гаврик. — сказал он ей и ушел к себе домой в сопровождении теплого предосеннего дождя
Алиса вошла в комнату и увидела трясущегося от волнения Антона.
— Ну как? Тебе помогло? — спросила она Антона
— Да. Более чем. — Антон мялся и не мог начать — Алиса…
— Мне жаль твою подругу. Я правда хотела бы тебе помочь это пережить, но не представляю, как.
— Ты можешь. Мне нужно тебе кое-что сказать… признаться.
— О, нет. Это же не то, о чем я думаю? Что он тебе вбил в голову?