А если сказать правду? Признаться в своём изъяне?
Приняла же Элада его глупое, недостойное принца увлечение. Даже поддержала. Что если и сейчас проявит понимание и великодушие? Может ли Крэйден надеяться?
Нет.
Нет-нет.
Никакая жена не потерпит холодности, пренебрежения. Быть замужем за человеком, который тебя не хочет, — удар по женской самооценке. Так зачем же мучить Эладу и терзаться самому? Начинать то, что не будет иметь хорошего финала?
Хватит. Надо отпустить любимую, позволить ей обрести счастье с другими, действительно достойными её внимания. Настоящими мужчинами. Не такими ущербными, как он. Не быть эгоистом. Поступить правильно.
— Я не могу стать тфоим мушем. И прошу отменить помолфку.
Каждое слово полосовало ножом по горлу, но Крэйден заставлял себя говорить. А вот смело посмотреть в глаза той, кому, вероятно, нанёс смертельную обиду, не смог. Сил хватало лишь на то, чтобы прямо здесь, перед ней, не начать разваливаться на части.
— В чём дело? — спокойно спросила Элада.
Удивлённый этим спокойствием, он-таки поднял на неё взгляд. Инстинктивно. От неожиданности.
Элада взволнованно кусала губы, но злой не выглядела.
Она должна была на него накричать. Рассердиться. Отвесить пощёчину. Но вместо этого тихо сказала:
— Ты что-то скрываешь. Я давно поняла. Тогда, на кладбище, ты притворялся пьяным, но пьяным не был. И в коридоре. Ну, помнишь? Когда ты поцеловал герцога Страхауса.
— Я его не целофал, — поморщился Крэйден. — Сделал фид. Нет у меня прифычки целофать мужчин.
— Вот видишь. Ты сам признался. Так, что же ты скрываешь? Почему так стремишься меня оттолкнуть? Я тебе не нравлюсь? Поехать на отбор тебя заставили?
Как близко подобралась Элада к правде. Какой проницательной оказалась. Кто бы мог подумать.
— Застафили, — глухо выдавил Крэйден.
— Значит, я тебе не понравилась, — Элада опустила взгляд, и губы её задрожали. — Что ж… Раз так… держать не буду.
Каким пустым вмиг стало её лицо! Как сдвинулись брови, обозначив на лбу скорбную складку!
Небезразличен.