Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

— О.

Глаза её изумлённо распахнулись. Похоже, признание Крэйдена заставило Эладу потерять дар речи. Она таращилась на него, как на диковинную зверушку, и эти секунды молчания словно затягивали на шее невидимую удавку.

— О, — повторила Элада, и Крэйден пожалел о том, что не родился немым.

Зачем он ей сказал? На что, дурак, надеялся? Держал бы рот на замке — не чувствовал бы себя по макушку втоптанным в грязь.

Сейчас первый шок пройдёт, в глазах Элады отразится презрение — и Крэйден умрёт. Он уже корчится в агонии. Как черепаха, которой дети раскололи панцирь и ткнули палкой в уязвимое нутро.

— То есть, — Элада потёрла лоб, — ты… э-э-э… не можешь… э-э-э… у тебя не… поднимается? — последнее слово она прошептала на грани слышимости и покраснела.

Крэйден обиженно фыркнул. Проклятие! Это было оскорбительно — предположить такое. С мужской силой всё у него было в порядке. По крайней мере, в те редкие моменты, когда тело просыпалось и требовало наверстать упущенное.

— Поднимается. И стоит. Очень таже тфёрдо, — теперь уже по его щекам пополз мучительный румянец.

Вид у Элады сделался ещё более растерянный. Глаза распахнулись шире, рот приоткрылся, а брови полезли вверх.

— О, — снова сказала она. И повторила, будто стремясь донести до Крэйдена какую-то мысль: — О.

— У меня нет проблем со здорофьем, — нетерпеливо заверил он. — Я просто не хочу.

— Меня?

— Фсех!

— О.

— Боги, Элада, тебя заклинило? Секс мне не интересен. Не достафляет удофольстфия. Фернее, удофольстфие от него не такое сильное, чтобы терпеть близость постороннего челофека.

Крэйден знал, что разговор выйдет тяжёлым, но и представить не мог, насколько. Да это просто пытка! Будто отдираешь припёкшуюся к ране ткань. Можно сделать это быстро — одним рывком. А можно долго и мучительно отколупывать по кусочку.

Если Крэйден стал Эладе противен, пусть скажет прямо. А он… он как-то попытается с этим жить. С её неприязнью, разочарованием.

Боги, да кого он обманывает! Не сможет. Своим отвращением Элада его убьёт.

Почему он таким родился? Почему не мог быть, как все? Бревно холодное, а не мужчина.

— Я… — Элада опустила взгляд.