Злой, растерянный, Лионель тяжело дышал. На уши давила ошеломлённая тишина. Элада молчала. Он чувствовал её взгляд.
Сказала бы что-нибудь! Начала бы оправдываться!
В глубине души, а может, даже и не в глубине, он этого ждал, хотел, нуждался в её искренних извинениях. Жаждал увидеть в глазах вину. А лучше — раскаяние.
Она ведь ранила его чувства. Растоптала мечты и гордость. Разочаровала.
Но вместо сожалений Лионель услышал упрёк.
— Что вы тут делаете?
О, боги, у неё даже голос дрожал не от стыда, а от возмущения!
Как будто виноват здесь был он, Лионель, а не она лгунья, изменщица.
Он всё ещё не мог на неё смотреть, поэтому уставился на алый светильник в коридоре. Тот мерцал, готовясь погаснуть.
— Вы следили за мной?
Элада перешла в нападение. Он слышал, как скрипнула кровать, когда ведьма с неё вскочила.
— Кто дал вам право за мной шпионить?
— Кто дал вам право изменять мне со шлюхой? — ответил Лионель в тон и краем глаза посмотрел в сторону Элады: она вытерала испачканную руку о юбку.
Испачканную в чужом семени.
Это картина взбесила Лионеля до красных пятен под закрытыми веками. Он стиснул зубы так, что едва их не раскрошил.
— Что? Изменять? Да вы мне никто! Не муж, не выбранный жених! Никто! — она почти кричала.
Никто? Истинная пара говорит, что он для неё никто? Под рёбрами кольнуло. Лионель попытался успокоиться и не пороть горячку. Элада не знала эльфийских законов, не понимала, что значит для его народа идеальная пара, возможно, даже по-своему была права. Здесь, в Динарии, Лионель для неё один из многих, такой же претендент на руку колдуньи, как остальные участники отбора. Но был ещё контракт и оговоренные условия.
— По контракту ведьма должна вступить в брак непорочной, — он разозлился на себя за то, что это сказал.
Но Элада разозлилась на него сильнее.
— Я девственница, и тест это покажет, не беспокойтесь.