Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

Эдриэл отвернулся. Виски взорвались болью. Словно горный гигант из старых преданий стиснул его голову стальными ладонями.

Элада — истинная Лионеля.

Истинная его сына.

Он должен отступить.

Должен.

Иначе, что он за отец, обрекающий единственное дитя на страдания, крадущий у собственного ребёнка шанс на счастье?

Прав Лионель: Эдриэл своё прожил. Пусть недолго, но был влюблён, получил отмеренную судьбой порцию радости, и теперь обязан уйти в тень, уступить дорогу молодому, пылкому сопернику.

Даже если это означает собственными руками вырвать из груди сердце.

Элада. Его свет.

Как жить, зная, что она делит постель с другим? С Лионелем. Любить и желать жену своего сына. Бороться с завистью и не сметь даже смотреть в сторону невестки, ибо в каждом взгляде — оскорбительная, порочная жажда.

— Вы с ней… — Лионель не договорил.

— Нет. Только тогда. Там. Больше ничего не было.

Эдриэл понял, что не чувствует правую руку: ладонь онемела от того, как сильно он сжимал спинку стула.

— Что ты собираешься делать? — Лионель не требовал отказаться от Элады, но на лице отчётливо читалось, как именно, на его взгляд, должен поступить отец.

Всё верно. У Эдриэла уже была возлюбленная, жена, есть сын, судьба и без того щедро одарила эльфа. А Лионель… Ему нужен наследник. Молодая ведьма родит ему ребёнка с колдовским даром. Они будут счастливы. А Эдриэл будет счастлив за них.

Но боги, как же больно!

— Как так получилось? — со стоном Линель рухнул в кресло и согнулся, зарывшись пальцами в волосы. — Как же так получилось, отец? Как же так получилось? — повторял и повторял он, и Эдриэл чувствовал, что голова сейчас взорвётся.

Он не мог наблюдать за мучениями своего ребёнка. Не желал быть причиной этих мучений. Несправедливо, что Лионелю выпал такой жребий — делить истинную с другим.

— Я буду за неё бороться, — сын глянул исподлобья, из-за растрёпанных, свесившихся на лицо волос. — Сделаю всё, чтобы Элада стала моей. Не отдам. Не отступлю.

— И не надо, — Эдриэл заставил себя приподнять уголки губ в намёке на улыбку. Боги, каких сил, каких невероятных сил ему стоили и эта улыбка, и это спокойствие! — Не отступай. Едь в Динарию, на отбор. А я… я останусь здесь, в Ашенвилле.