Удержать любой ценой,

Откинув одеяло, чтобы получить больший доступ к ее телу, я начинаю надевать украшения на ее тело, пока оно не начинает блестеть в полумраке.

Я даю ей минуту, чтобы Валентина все могла рассмотреть. Она поднимает руки и вращает ладонями и пальцами, чтобы получше все рассмотреть.

— Все украшения так прекрасны, но они мне правда не нужны.

Если она еще не поняла, я всегда получаю желаемое. Прямо сейчас я желаю, чтобы ангел была увешана драгоценностями, и ничего более.

Я сжимаю ее бедра и притягиваю ближе к себе, чтобы произнести ей это прямо в губы.

— С каких пор у тебя есть выбор? Я их купил как для тебя, так и для себя, чтобы любоваться ими на тебе. Ни один камень не сравнится с твоей красотой, но, черт, ты их красишь.

Слабый розовый румянец поднимается по шее Валентины и охватывает щеки. Я убираю волосы с ее лица, собирая выбившиеся локоны за ушами.

Она издает протяжный вздох и прижимается лицом к моему прикосновению.

— Я не знаю, что сказать. Спасибо, полагаю... они правда прелестны. У меня никогда не было таких украшений. Мой оте... ну... спасибо. Они все великолепны.

Я знаю, что она сменила тему, не желая обсуждать отца, и наверняка она будет так делать еще какое-то время. Мою грудь разрывает от того, как Валентине пришлось справляться со всем в одиночку. Если бы я был там и защищал её, как и обещал, может, ей бы не пришлось идти на это.

Чувство вины волной поднимается во мне, смешиваясь с все еще тлеющим гневом из-за ее побега, но я отгоняю их, не желая омрачать этот момент с моей женой. Момент, когда мы празднуем новую жизнь, которую она принесет в этот мир, и нашу семью.

Я наклоняюсь и касаюсь своим лбом её.

— Знаю, мы особо не обсуждали это, когда поженились, но я всегда хотел собственного ребенка. Малыша, с которым я не повторю грехи моего отца и которому я покажу свет, любовь и радость.

Валентина широко распахивает глаза и отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Жизнь нашего ребенка никогда не будет похожа на нашу. Никогда. Я не допущу, чтобы его растили в ненависти или чтобы он чувствовал себя мишенью.

Ее голос дрожит от уверенности в нем. Словно Валентина может произнести слова с достаточной силой, чтобы они стали правдой.

Но ей не нужно убеждать меня. Касательно этого уж точно не нужно.

— Он никогда не испытает то, что испытали мы в детстве. Обещаю тебе, ангел. Он будет ощущать безопасность, силу и защиту каждый день своей жизни.

— Что, если это будет девочка? — поддразнивает она.

Я кусаю ее нижнюю губу, заставляя ее с визгом отпрянуть.