«Форд Парклейн» прошел по шоссе Панамерикана в четыре восемнадцать утра, Богданов пропустил машину и передал Солодовникову по рации: через двенадцать минут, в четыре тридцать, можно выдвигаться. Прежде чем начинать маневр, Богданов хотел дать «Форду» время уйти на безопасное расстояние. У группы фора выходила в пределах двадцати – двадцати пяти минут. Плайя Баракоа отстояла от Гаваны в тридцати километрах, для шустрого водителя – не расстояние, но законных двадцать минут на дорогу все равно требовалось даже при больших скоростях.
«Пять, четыре, три, – глядя на часы, Богданов начал отсчет, – два, один. Все, двигатель запущен. Ждем». Через шесть минут на дороге, ведущей из Плайя Баракоа, показался «КрАЗ» Солодовникова. Он шел на приличной скорости, двигатель подозрительно гудел, но колеса уверенно держали дорогу. «Давай, Андрюха, не подведи, – мысленно подбадривал Богданов. – И притормаживай, в поворот не впишешься».
Но Солодовников вписался. В поворот он вошел с легкостью танцора, затем, выехав на шоссе, резко крутанул руль вправо и тут же ударил по тормозам. Машину понесло. Метров сто было непонятно, сработает трюк или нет.
Богданов вышел из укрытия, наблюдая за движением «КрАЗа». Видно, Солодовников еще что-то сделал, так как машина накренилась и резко упала на левый борт. С противоположной стороны шоссе выскочил Еремин. Он что-то кричал, но за скрежетом железа ничего не было слышно.
Богданов сорвался с места, бросился к «КрАЗу». По инерции машину несло еще какое-то время, мешки с землей рассыпались по шоссе, но, в конце концов, движение прекратилось, и «КрАЗ» встал точно поперек дороги, перегородив обе полосы от края до края.
Первым к кабине подбежал Богданов:
– Андрюха, ты как? Живой?
Солодовников пошевелился, открыл глаза.
– Порядок, командир. Оглушило слегка. – Он начал выбираться наружу. – Чертова колымага, чуть всю картину не испортила.
– Вылезай, поворчать после успеешь. – Богданов вскочил на кабину, распахнул правую дверь и протянул руку: – Хватайся, я тебя вытяну.
В этот момент к машине подбежал Еремин.
– Вот деятели, вашу мать, вот деятели!
– Чего орешь! – Солодовников попытался сфокусировать взгляд, но головокружение еще не прошло. – Уйди, не отсвечивай.
– Давай скорее, – поторопил Еремин. – Госпитальная машина будет с минуты на минуту.
– Время есть, – Богданов мельком взглянул на часы: стрелки показывали четыре сорок две. «Быстро управились, – подумал он. – Теперь остается ждать реакции госпитального водителя».
Общими усилиями они вытащили Солодовникова, усадили за кабиной. Ему еще предстояло играть роль незадачливого водилы, который по глупости угробил казенное имущество.
– Ну, как ты? – Еремин начал ощупывать голову Солодовникова, тот отмахнулся:
– Отвали, Диман, я в норме.
– Оклемался? А круто ты его положил, точно в десятку. Я на стрельбище из «калаша» так не положу.
– Ерунда, дело техники, – ответ Солодовникова прозвучал небрежно, но было видно, что ему приятна похвала.