Неизбежный финал

— Да, мне доложили о его отсутствии… — говорит он. — Поезжай, раз она просит. Хотя… не знаю, что бы еще она могла сообщить нам.

Полковник Ница, трезвый реалист, вмешивается:

— Эх, и не такое случается! Все мы люди, все человеки… А что, когда моя Марьяна устраивала мне спектакли, случалось и мне хлопнуть дверью.

Это высказывание полковника Ницы не нравится командиру. Он часто моргает. Я заметил, что это у него бывает, когда он начинает нервничать.

— При чем здесь Марьяна?.. Родила тебе трех девчонок, вот и радуйся… А с Владу совсем другая история: не доложил о выезде из гарнизона и не явился в эскадрилью… — Командир больше ничего не говорит.

Ница вмешивается снова:

— Ну, меня, например, не удивляет, что Владу решил провести ночь на стороне. Еще бы, с такой-то женой!

У командира, похоже, нет никакого настроения продолжать эту тему. Он готов обсуждать только деловые вопросы. Я догадываюсь, что могу уже уйти. Оставляю командира мрачным и озабоченным. Не знаю, что его гнетет больше: программа дня, необъяснимое отсутствие старшего лейтенанта Владу или мнение штабиста по этому поводу.

Вскакиваю на велосипед. Из части до нашего городка всего несколько километров, так что мне не придется слишком долго крутить педали. Сегодня солнечный день поздней осени. Самая лучшая погода для полетов на сверхзвуковых Кручу педали и думаю о словах полковника Ницы: «С такой-то женой!» Как это понимать? Перед моим мысленным взором возникает нежный облик Роксаны Владу: бархатно-смуглое лицо, светло-соломенные, коротко стриженные волосы.

«Может быть, Ница прав, — думаю я. — Он, наверное, лучше разбирается в людях». Я видел Роксану Владу на двух последних вечерах в Доме офицеров, где офицеры гарнизона собирались с семьями. Я там выступал с докладом о новых методах, применяемых в мировом шпионаже, и говорил о необходимости усиления бдительности в гарнизоне. Роксана слушала очень внимательно; только по ее благосклонному интересу я понял, что мой доклад удался.

Роксана Владу высока ростом. Движения ее замедленны и мягки, а под плотно облегающим ее фигуру платьем легко угадывается крепкое сложение. Некоторые считают, что она красива. С этим я не согласен — мне она кажется странноватой, может быть, из-за вечно грустного взгляда, как у моряка, тоскующего в море по берегу. Ее зеленые миндалевидные глаза с таинственным мерцанием в самой глубине зрачка останавливаются на тебе, но не видят.

Михай Владу встретил ее прошлым летом на побережье, где он был в отпуске. Вернувшись в часть, он без конца только и рассказывал всем, как они познакомились. «Я лежал на песке, загорал, — вспоминал он, переполненный впечатлениями о своем морском приключении. — Лежал один-одинешенек и уже перед самым закатом вдруг вижу — выходит из пены морской Елена Прекрасная! Белокурые волосы, шоколадное тело… Это был чудесный сон, сказочное видение!»

Гарнизонные ворота остаются позади. Среди старых каштанов, уже тронутых осенней желтизной, виден наш военный городок — в основном четырехэтажки с маленькими садиками вокруг них. Я один из двадцати ветеранов гарнизона. Восемнадцать лет на сверхзвуковых… Я горжусь этими годами, воспоминания о них меня воодушевляют. Когда нас занесло в эти края, мы все были молоды… неправдоподобно молоды, с только-только созданными семьями. Поколение родившихся здесь детей взрослеет. Да и высокие деревья с пышными кронами — это тоже календарь нашей жизни.

Я снова вспоминаю жену Владу. Она в гарнизоне больше восьми месяцев. И не нужно быть большим психологом, чтобы понять, что эта девушка из Констанцы, столь внезапно явившаяся из пены морской к одинокому Михаю Владу, с большим трудом выдерживает нелегкие условия относительно изолированного военного городка. Конечно, эту затянувшуюся акклиматизацию можно объяснить тем, что она не нашла себе работы в городке Н., что в сорока километрах от нашей части. Пока не нашлось места, отвечающего ее желаниям. И не потому, что у нее какая-то немыслимая профессия, а потому, что, окончив экономический лицей, она убедила себя в том, что работать она должна все равно где, но только в бухгалтерии. Ее, например, не устраивает место кассирши в магазине или, скажем, продавщицы. Я ее не осуждаю: каждый человек имеет право устраиваться где лучше. Но Роксана приехала сюда не из деревни, а из оживленного курортного портового города. Возможно, что она и капризничает, я не в курсе их дел.

Перед корпусом «С», где живут супруги Владу, играют в какую-то игру мальчишки. Те, что постарше, отдают мне честь. Это мне льстит. Медленно поднимаюсь на четвертый этаж. Роксана явно стояла и смотрела в окно, потому что встречает меня на пороге квартиры. Я неловко ее приветствую, притворяясь веселым. Она отвечает едва слышно. Бледное озабоченное лицо, измученное бессонницей. Моя наигранная веселость здесь не к месту. Роксана приглашает меня в комнату, указывает на стул. Сажусь, пораженный ее состоянием. Она, по-видимому, в отчаянии и, наверное, не спала.

— Товарищ майор, я даже не знаю, как начать… — Она опускается на стул. — Я умираю со стыда. Никогда не думала, что Михай устроит мне что-либо подобное. Правда, мы поссорились… хуже, чем всегда. Но я не думала, что он уйдет, бросит меня! Мне так стыдно, товарищ майор…

Глаза ее наполняются слезами, она встает, идет к шкафу и вытаскивает носовой платок. Возвращается окаменевшая, с опущенными глазами. Ждет, что я скажу, но я чувствую себя скованно.

— Почему ты решила, что он ушел? — наконец с трудом выдавливаю я из себя.

— Мы страшно поссорились… и наговорили друг другу всякого. — Роксана отворачивается, чтобы промокнуть глаза вышитым носовым платочком, и, внезапно разозлившись, комкает его в кулаке. — Он замахнулся на меня… А когда хлопнул дверью, дрожал от злости. И в таком состоянии он сел за руль, товарищ майор. Я боюсь… вы понимаете? Как бы чего не случилось…

Тут уж и я забеспокоился. Несколько лет назад Владу купил себе «Дачию-1300» Машину он водил хорошо, и большие скорости его не смущали, но мало ли что бывает на дорогах. Так что Роксана имела все основания для волнений.