– Да, – ответила я.
– Напишите про гимназию правду, – зашептала Олеся, – кто-то должен остановить бизнес на детях. Только мою фамилию не упоминайте. Но вы, наверное, уже кое-что знаете. Иначе бы не спросили про Инессу Листову. Она сначала оказалась в благотворительных яслях, ее туда сдали в пеленках. Потом ребенка перевели в платную школу. Девочка там жила год, и ее забрали. Странная ситуация. Воспитанники благотворительной и платной школ никогда не пересекаются, не перетекают из одной в другую.
– Кто родители Инессы? – поинтересовалась я.
Олеся вздохнула:
– В ее карточке указано: убыла по месту жительства матери Тамары Владимировны Ефимовой. Но мне кажется…
Собеседница нахмурилась.
– Что-то с ребенком определенно было не так. Понимаете, когда Мулин пропал, я хотела его вернуть. Мне пришла в голову мысль. Я всю жизнь с финдокументами работаю и отлично знаю, что в них надо просто дотошно покопаться, и все секреты наружу проклюнутся. Авось нарою какое-то серьезное нарушение, пойду к Серафиме с ультиматумом: верните Валерия, иначе про все ваши проделки в Интернете расскажу.
– Ой-ой, – воскликнула я, – опасная мысль. И сомнительно, что в бумагах гимназии есть какие-то следы того, чем занимается Серафима. Уж, наверное, в школу приходят с проверками, роются там, где вы надеялись что-то найти.
– Это да, – согласилась Олеся, – но я поставила перед собой цель и двинулась к ней. Архив хранится в электронном и бумажном виде. Я обнаружила подтверждение слов Валеры о полетах детей за рубеж.
– Как вам это удалось? – изумилась я.
– На каждого ребенка заложена сумма на питание, – пустилась в объяснения Олеся, – в столовой есть журнал, в нем ежедневно записывается меню и количество порций. А еще у ребят есть медкарты. В них доктор или медсестра фиксируют случаи болезней, даже пустяковых. Если у домашнего ребенка насморк, кашель, то его не изолируют. Часто жилье не позволяет сопливого в отдельной комнате устроить. Ну и не нервничают взрослые, ведь все детсадовцы, младшеклассники носами шмыгают. Но в интернате надо соблюдать другой режим. У ребенка легкий кашель? Сразу его в лазарет. В общую столовую он не пойдет, еду ему принесут в палату. И что я обнаружила? Несколько раз в месяц, например, Иванов и Петрова со всеми вместе не едят. В журнале напротив их фамилии указано: Иванов болен. И та же запись у Петровой. Но! В журналах медсанчасти нет упоминаний, что в палаты клали этих детей. Еду для них на кухне не брали. В медкартах ребят нет упоминаний о недугах, им даже температуру не мерили. Зато там указано, что за неделю до того, как Иванов-Петрова «заболели», они занимались с гипнотизером-психологом каждый день по два часа. Сложим все, что узнали, в одну картину. Ребята подхватили заразу, но еду и лекарства им не давали, доктор их не осматривал. Ошибка вышла? Иванов-Петрова здоровы? Но столовая считает, что они лежат с температурой, на воспитанников не готовят. Где дети? А? И почему с ними усиленно психолог работал? Напрашивается ответ: их в интернате не было. Гипнотизер детей подготовил к перевозке информации.
– Вы просто детектив, – пробормотала я. – Есть ли у вас какие-то сведения об Инессе Листовой?
– С ней загадка на загадке, – воскликнула Олеся, – девочка поступила в ясли почти сразу после рождения. Забрали ее из дома малютки по благотворительной программе. Как это происходит? Серафима оформляет опеку, ребенок становится участником бесплатного проекта. Значит, Инесса находилась под присмотром Казаковой? Но! На нее не выписывали питание, ей не делали необходимых прививок. Ни еды, ни ухода, ни посещений врача. Что произошло?
– Младенец умер, – предположила я, – прямо в день поступления.
– Такого у Серафимы до сих пор не случалось, – возразила собеседница, – но если вы правы, то должны быть расходы на похороны. А ничего нет! Что случилось? Где Листова находилась? Информация отсутствует. Няней у этого младенца была Нефёдова. Вся история разворачивалась до начала моей работы у Серафимы. Я Розалию не знала лично, но в карте Инессы указано ее имя. Она же еще пасла Маргариту Реброву. Патронажной сотруднице больше двух малышей не дают. Нефёдова должна получать деньги за пару подопечных. Но нет, ей платили только за Реброву.
– Наверное, Листову передали другой сотруднице, – предположила я.
– А вот и нет! – воскликнула Олеся. – В то время в яслях было пять детей и три няни. У двух полный набор ребят. У Розалии – одна Маргарита. Где Инесса? Еды ей не давали, к доктору не водили, прививок не делали, няня с Листовой не занималась.
– Интересно, – протянула я, – напрашивается ответ: или младенец умер, или его в яслях не было. Просто записали ее как воспитанницу, но не брали в приют.
– И новый финт, – заявила собеседница, – спустя время Инессу переводят в платный детсад. Ей по документам три года. И полный порядок. Еда, доктор, занятия с психологом, все как надо. Ничего странного не заметили?
– В этой истории все необычно, – ответила я.