– Имейте в виду, – затараторила Олеся, – из благотворительной части в платную до тех пор и после Инессы никого не переводили. Когда малыш из садика переходит в школу, на него заводят новую медкарту. Старую не выбрасывают, она хранится в архиве. А теперь внимание! Без оплаты, если, конечно, верить документам, девочка жила в интернате до момента, когда ей исполнилось три года. В медкарте малышки вообще записи отсутствуют, но, как только за Листову начинают платить, тут полный ажур. Что мы видим? Ребенку три года. Первый осмотр врача. Вес – двенадцать килограммов, рост – восемьдесят пять сантиметров. Ничего странного. Это средние показатели девочки, которой исполнилось тридцать шесть месяцев! Но!
Олеся засмеялась.
– Я уже говорила, что надо уметь рыться в бухгалтерских отчетах. Ребенок быстро растет, ему нужна новая одежда, обувь. Если ведем речь о платных воспитанниках, то стоимость покупок включается в ежемесячный счет. Смотрим приобретения для Инессы через пару месяцев после перевода из благотворительной зоны. Ей взяли платье на рост сто десять сантиметров, размер ботинок тридцать один.
Я спросила:
– Что не так?
– У вас дети есть? – осведомилась рассказчица.
– Нет, – улыбнулась я.
– В три годика девочки, как правило, имеют средний рост восемьдесят пять сантиметров, – повторила Олеся, – а вес до четырнадцати кило. Понятно, что эти цифры эталонные. Кто-то может быть меньше, кто-то крупнее. При первом осмотре рост у Листовой был восемьдесят пять, одежду и обувь приобретали спустя шестьдесят дней. И что? Размеры как на пятилетку.
Олеся вздохнула.
– И дальше полная чушь. Доктор каждый месяц обследует малышей. В медкарте указана динамика роста Листовой, она плавно росла. Средние цифры для малышки трех лет. Открываем отчеты о покупках и видим: ей приобретают наряды и обувь на пятилетнюю.
– Вы полагаете, что настоящая Инесса куда-то делась, а вместо нее появился другой ребенок? – спросила я.
Олеся не заметила моего интереса.
– Забавно еще почитать вердикт психолога. Та отметила, что Листова по развитию намного опережает свой возраст. Говорить короткими фразами, определять размеры предметов: большой, маленький, широкий, длинный, узнавать себя в зеркале – вот это психологическое развитие ребенка в три года. Но Инесса просто вундеркинд! Она научилась читать, писать, хорошо рисует, отлично танцует! И вот звезда на башенку. Помните, я подчеркнула: архив хранится в двух видах. То, что есть в компьютере, легко изменить, и комар носа не подточит. С бумагой сложней. Так вот, в файле Листовой указан год, когда ее поместили в благотворительный приют, и получается, что девочка провела там пару лет, а потом крошку отправили в платную зону. Я не поленилась изучить бумажный вариант. Там те же цифры, но! Время, когда Инесса была принята в милосердную структуру… Там пятна, вроде как шариковая ручка размазалась, а сверху написана дата.
– Что-то стерли ластиком, – хмыкнула я, – непрофессиональная работа.
– Все сведения о воспитанниках оцифрованы, – пожала плечами Олеся, – в бумаги никто не полезет. Зачем? Их хранят, потому что так положено. Суммируя все сведения, я пришла к выводу. Некто пытался скрыть возраст Инессы. Девочка была старше, возможно, года на два-три, поэтому исправляли данные о поступлении. Если бы их оставили, то что получилось бы? Ребенок после рождения приезжает в ясли, через четыре года переводится в платный «Луч света», а ему только три исполнилось. Вот и подредактировали, да неаккуратно. Но кто полезет в бумажный вариант? Станут смотреть в компьютере, а там чисто в прямом и переносном смысле слова.
– Вы думаете… – начала я.
– Думаю, – перебила меня Олеся. – В два месяца Инесса в благотворительный проект не поступала. Это еще подтверждается отсутствием документов об опеке. Их нет. Если согласимся, что я права, тогда отпадают все удивления по поводу отсутствия еды, прививок, осмотра врача, няни. Нет девочки, нет и расходов на ее содержание. Но через некоторое время Инесса Листова на самом деле оказывается в платной гимназии. Ее кормят, за ней смотрит доктор, записывает рост и вес малышки. Но цифры лживы. Настоящие видим в отчетах о покупках. Серафима старательно представляла Листову меньше, чем она была. Девочке пять лет. По какой причине с ней произошла эта история? Не знаю. Единственное, что могу точно сказать: ее забрала Тамара Владимировна Ефимова.
– Ей отдали чужого ребенка? – встрепенулась я.
– Нет, она мать. Предъявила свидетельство о рождении, все, как надо, записано в нужной книге, – криво улыбнулась бухгалтер.
– Остается лишь удивляться, почему никто из проверяющих не заметил, что девочка старше, – возмутилась я, зная, что Тамара умерла от пьянства вскоре после того, как ее дочка очутилась в приюте. Разве покойница могла приехать в интернат за малышкой?