Курятник в пентхаусе

Олеся прищурилась.

– Татьяна, вы не знакомы с системой. Те, кто приезжает в поисках нарушений, нацелены на деньги. На самих детей им фиолетово, и каждый радеет исключительно о своей епархии. Пожарные проверят огнетушители, газовщики – плиты и котлы. Санэпиднадзор изучит кухню, туалеты, ванные, состояние спален. Если поступила жалоба на плохое питание, растление малолетних, воровство, побои, нецелевое использование денег, то всем будут заниматься представители разных структур. Нет такого человека, который сядет, как я, за документы и давай копать все карты ясельной малышки из благотворительной структуры. А на девочку из платной зоны заведен другой документ, доктор и душевед у нее новые. Имейся у Инессы проблемы с развитием, вот тогда бы полезли в старую историю болезни. А когда все хорошо, чего беспокоиться? Я искала, как Серафиму в угол загнать, и нашла! У меня была цель найти нечто, чтобы шантажировать хозяйку, и та вернула бы Мулина. Я накопала, что хотела. А у проверяющих другие задачи. Знаете, что мне в голову пришло?

– Нет. Расскажите, пожалуйста, – улыбнулась я.

Глава двадцатая

– Дети, которые никому не нужны? – повторила Рина, ставя на стол блюдо с котлетами. – Отвратительно. Мне не нравятся все, кто нарушает закон, но некоторых людишек просто придушить хочется!

Я воткнула вилку в бифштекс.

– Олеся Николаевна никогда не заходит в благотворительную часть комплекса. Но у нее есть финансовые документы. Бухгалтеру в голову пришла не очень оригинальная мысль. В милосердном заведении находятся дети из интернатов. Не знаю, по каким критериям их Серафима отбирает, но в ее учреждении малышей любят. Моя собеседница не один раз подчеркивала: ко всем ребятам идеально относятся. Да и я видела, как школьники рады директрисе, улыбаются ей, бегут обнимать, не боятся Казакову. В благотворительную часть я не попала, но Олеся сообщила про спальни на одного воспитанника, качественную еду. Инесса Листова была записана в ясли, но не жила там. Она появилась позднее в платной зоне. Непонятно, зачем ребенка регистрировать сразу после рождения в благотворительной части, но туда не отдавать?

– Несмотря на хорошие условия, крошка могла умереть, – заметила Ирина Леонидовна, – синдром младенческой смертности, к сожалению, не так уж редок. Или какое-то генетическое заболевание у новорожденной было. Речь идет о девяностых годах, тогда не было нынешних методов диагностики. Малышка быстро умерла. Почему нет документов о ее смерти? Напрашивается ответ. Серафима решила выдать за Инессу другого ребенка.

– Зачем? – спросил Димон.

– Может, побоялась, что начнут расследование, будут тщательно изучать все, что происходит в гимназии, найдут какие-то несоответствия в бумагах, – предположила Рина, – зацепятся за них, и вылезет на свет история с детьми-курьерами. Никуда малышка не пропадала, она умерла, Казакова искала ей замену, не смогла найти подходящую, и пришлось использовать ребенка старшего возраста. Серафима оформила некую девочку, как Инессу Листову. И все.

– Интересная версия, – похвалила я свекровь, – но мы знаем, что Илья, когда уехал из барака в Москву, отдал дочь в приют. Где он сам жил год, осталось неизвестным.

– Скорей всего, снял комнату, – пробурчал Коробков, – не прописывался, тут я бессилен.

– Несси оказалась у Казаковой, – подхватила Риччи, – Тамара Ефимова – горькая пьяница, она потеряла человеческий облик, никак не могла приехать за дочкой и забрать ее себе.

– Кто-то воспользовался ее документами, – стояла на своем Рина.

– Девочку через год забрал отец, она это помнит, – возразила я.

– А в документах указали, что ее отдали матери, – воскликнула Ирина Леонидовна, – поэтому Олеся сказала, что малышку увезла Тамара. Банкина не видела, как забирали Листову, она лишь документы изучала.

– Это возможно, – согласилась я, – но странно вручить малышку отцу, а в документах написать, что ее взяла мать. Кто-нибудь может объяснить смысл столь странных действий?

Ада Марковна встала, подошла к доске и взяла фломастер.

– Обожаю чертить схемы, в голове сразу светлеет, когда на них смотришь. Что мы имеем? Жил-был Илья Петрович Листов, у него была супруга Тамара Владимировна Ефимова и дочка Инесса. Семья откуда-то приехала в Совино, поселилась в бараке. Обычные люди, денег у них мало, муж много работает, живут Листовы тихо, мирно. Потом Тамара начинает пить. Илья объясняет участковому, что он раньше лечил супругу от алкоголизма. С ней работал психолог-гипнотизер и помог. Ефимова долго придерживалась трезвого образа жизни, потом сорвалась и принялась квасить изо всех сил. Илья некоторое время терпел выходки пьяницы, потом забрал девочку и уехал. Куда он делся, мы точно не знаем. И мужчина, и дочь оставались зарегистрированы в Совине до момента покупки Листовым пентхауса.

– Наверное, покинув деревню, он снимал жилье, – предположила Риччи.