— Неточность не в моем ответе, а в анкетных вопросах. Я варил для фронта броневую сталь, получил за это боевой орден и имею полное право считать себя участником великой битвы.
Помолчав, он спокойно добавил:
— Учтите, никаких исправлений в анкету вносить не буду,— считаю, что прав.
Круто повернувшись, он пошел к двери, широкий в кости, по-солдатски подтянутый.
Сотрудник отдела кадров, сам в прошлом фронтовик, уважительно посмотрел ему вслед. Он был целиком согласен с мастером.
1969
ЯРОСЛАВНА[38]
Снова дует неистовый ветер.
Быть кровавому, злому дождю.
Сколько дней, сколько длинных столетий
Я тебя, мой единственный, жду.
Выйду в поле, то едешь не ты ли
На запененном верном коне?..
Я ждала тебя в древнем Путивле
На высокой, на белой стене.
Я навстречу зегзицей летела,
Не страшилась врагов-басурман,
Я твое богатырское тело
Сколько раз исцеляла от ран.
Проходили согбенные годы
Через годы людской маяты.
И на зов боевой непогоды
Откликался по-воински ты.
Не считал ты горячие раны,
И на землю не падал твой меч.
Откатилась орда Чингисхана
Головою, скошенной с плеч.
И остался на вечные веки
Ты грозой для пришельцев-врагов.
Омывают российские реки
С твоих рук чужеземную кровь.
...Снова ветер гудит, неспокоен.
Красный дождь прошумел по стране.
Снова ты, мой возлюбленный воин,
Мчишься в бой на крылатом коне.
Труден путь твой, суровый и бранный.
Но свободной останется Русь,
И тебя я, твоя Ярославна,
В славе подвигов ратных дождусь.
1943
ГОРОД Н.
Есть город безымянный на Урале.
Он на скале, где беркута гнездо.
К нему ползут по сдвоенной спирали
Тяжелые улиты поездов.
Подъем такой, что кажется отвесным,
Но машинист — хозяин здешних гор.
И вот пред нами в чистоте небесной
Уральский город крылья распростер.
Обозревая дальние высоты,
Он здесь стоит с неисчислимых лет.
Янтарным медом налитые соты,
Дома и ночью излучают свет.
Преданьями здесь улицы мощены,
Брусникой пахнет от сосновых стен.
И день и ночь уходят эшелоны
От города с военной кличкой Н.
Отсюда отправляются составы,
Они везут чугун, железо, месть.
И тот, кто бой для тишины оставит,
Тот не найдет себе приюта здесь.
Не будет мира, тишины, покоя,
Пока войны не минет тяжкий срок.
Как грозный дзот, стоит на поле боя
Уральский безымянный городок.
1944
*
Пусть не в меня в прямом бою
Вонзался штык чужой огранки,
Прошли сквозь молодость мою
Года
Тяжелые, как танки.
О, трудный марш очередей
За хлебом,
Клеклым от бурьяна,
И над молчаньем площадей
Суровый голос Левитана...
А дети в ватничках худых,
А вдов опущенные плечи!
Нет горше будней фронтовых,
Но эти —
Вряд ли были легче!
Ты знаешь это.
Ты видал
Цеха бессонные,
В которых
Из гнева плавился металл,
А слезы
Превращались в порох.
1960
СТАЛЕВАР
Глядя сквозь засиненное стекло,
Она стоит у раскаленной печи.
Ее тугие, вылитые плечи
Сиянье золотое облекло.
И не найти красивее убора,
Чем узел кос над линией пробора.
Она стоит спокойна и проста,
Скупа на разговоры и движенья.
В печи идет тяжелое броженье:
Молочной пеной закипает сталь.
Металл бушует.
Вот еще немного —
И в длинной ложке пламенеет проба.
Узнав анализ, девушка спешит
К высокой будке.
Там подача газа.
По желобу нагретый до отказа
Течет металл в просторные ковши.
Он укрощен.
Он дышит жаром
На золотые руки сталевара.
А сталевар — совсем еще девчонка,
Не может глаз от плавки оторвать.
...Так молодая смотрит мать
На облик своего ребенка.
1944
МАТЕРИНСТВО[39]
В году военном,
В городе чугунном,
Что броневым щитом
России стал,
Стихи писала я
С восторгом юным
О женщине,
Что плавила металл.
Она была достойна
Пьедестала —
Отменный мастер
Плавок скоростных.
...Вот только матерью она
Не стала.
И внуков не увидела
Своих.
В ней женственность
И материнства силы
Дыханьем ярым
Погасил огонь.
А ей бы легче у родной
Могилы
Стоять в слезах,
Прижав к груди ладонь.
Ни холмика...
Ни детской русой прядки.
Ни песенки,
Услышанной во сне!
. . . . . . . . . .
Сказала мне
С достоинством солдатки:
— Детей я потеряла
На войне!
1965
УГЛАНЫ[40]
Мальчишеских игр атаманы,
Герои девчоночьих снов...
Вы были, и правда, угланы.
Подростки военных годов.
Худы,
Угловаты,
Глазасты
В пятнадцать непризнанных лет,
Досыта вы ели нечасто,
Утрами вставали чуть свет.
В гремучих цехах на Урале,
У жарких печей,
За станком
Отцам вы своим помогали
В смертельной их схватке
С врагом.
Усталые руки худые
В ожогах,
В железной пыли.
И чубчики ваши
Седые
От вьюг этой гордой земли.
Хватило вам трудного дела
С лихвою! —
Тогда и потом.
Война ваши судьбы задела
И врезалась острым углом.
1975
СУРОВЫЙ ТАНЕЦ
И на току,
И в чистом поле
В войну я слышала не раз:
— А ну-ка, бабы,
Спляшем, что ли?
И начинался сухопляс.
Без музыки,
Без вскриков звонких,
Сосредоточены, строги,
Плясали бабы и девчонки,
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу,
А будто дробно молотили
Цепами горе-лебеду.
Плясали, словно угрожая
Врагу:
— Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!
Наперекор нелегкой доле,
Да так, чтобы слеза из глаз,
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец —
Сухопляс.
1966
ФЕДОРОВ Е. А.
Федоров Евгений Александрович (1897—1961) — русский советский писатель.
Родился в селе Видзы (Витебская область) в семье крестьянина-бедняка. Отроческие годы провел на Южном Урале в станице Магнитной.
В 1912 году переехал в Петербург. Работал в типографии переплетчиком, корректором. Первые его рассказы были опубликованы в журнале «Наборщик».
Во время первой мировой войны Федоров был мобилизован в царскую армию, несколько месяцев провел на фронте, пока не получил направление на учебу в военно-топографическое училище.
Во время гражданской войны он вступил в Красную Армию, участвовал в легендарном рейде уральских партизан по тылам белых под командованием В. К. Блюхера.
После тяжелой контузии демобилизовался. Несколько лет проработал в землеустроительных организациях в Белоруссии, в Крыму и на Урале. В 1930 году, окончив институт красной профессуры, занял пост ученого секретаря института экономики Академии наук СССР.