Нашли в одной из частей пыль — удалили.
— Я по звуку догадываюсь, как работает каждая часть. По звуку отгадываю любой изъян. Глухой машинист, который не понимает свою машину, дрянной. Не глазом надо контролировать, а ухом.
Лубнов прислушивался не только к своей машине, но и к прочим. Он часто выходил из сарайчика и кричал:
— Охламоны, машина посапывает, загрязнилась, не чуете?!
— Сиди, не твое дело! — обрывали его.
— Вы тоже не на деле, глухари!
Учил Лубнов Тансыка своеобразно. Он не тыкал его носом в здоровые части машины, а вел к больным. Покажет изъян, объяснит, почему он получился, исправит и скажет:
— Здоровую машину знать — не велико дело. Надо больную знать. Машинист не кучер. У нас много кучеров, около здоровой машины петухом разгуливают, а остановилась — ко мне, к бригадиру. И ты сперва болезни у машины изучи, здоровая она сама собой понятна станет.
Бригадир частенько заходил в сарайчик и справлялся у Лубнова:
— Как работаешь? Доволен учеником?
— Складный парень, — хвалил Лубнов. — Практику я ему вдолблю, а насчет теории — твое дело. Я в теории ничего не понимаю, сам из практиков.
— С курсами задерживают, не могут столковаться, а заниматься отдельно не могу — занят. Знай он русскую грамоту, я помог бы ему разобраться кое в чем, — рассуждал бригадир.
— Я буду учиться, — говорил Тансык.
— У кого есть время толковать тебе про «а» да «б»? Ладно, подождем, без грамоты забот с этим ученичеством по горло.
Ученичество проходило не совсем гладко. Лубнов и Тансык были единственной благополучной парой, прочие приносили много хлопот бригадиру Борискину. Инструкторы не хотели заниматься бесплатно и потребовали надбавку к зарплате. Им отказали. Тогда инструкторы пошли в профсоюз — и там отказали, истолковали инструктирование как общественную работу, которая обязательна для всякого члена профсоюза.
Тогда инструкторы начали вымещать свое недовольство на учениках: они не давали им работы, шпыняли окриками по всякому пустяку. Ученики бродили без дела.
Велось к тому, чтобы ученичество прекратить. Разжигал эту кампанию компрессорный машинист Ключарев. Идейный запивоха, как назвал его Борискин, и рвач, он был из тех, которые бесплатно не желали ничего делать.
При нем состоял казах Урбан — послушный, тихий парень. Ключарев возненавидел Урбана. Главная причина была в том, что за ученика не платили, но Ключарев скрывал ее, выдвигая другие — тупость и лень ученика. Он показал Урбану машину, назвал сотни частей и на этом кончил, а чтобы чем-то занять парня, посылал его за водкой, заставлял колоть дрова, гонял в кооператив за закуской.
Урбан послушно и старательно делал все. Освобождаясь, он просил новую работу. Ключарев выдумывал что-нибудь, злился, ему и выдумывать не хотелось. Однажды его осенило. Он поставил Урбана к машине и сказал:
— Стой, гляди, учись!