— Построим дорогу, я пойду учиться на инженера, — скажет Тансык и посмотрит на Урбана.
— Я буду машинистом, — скажет Урбан.
— Надо непременно сделаться инженером, — начнет убеждать Тансык, хотя Урбан и не сомневается, что надо. — У нас столько работы: оросить все пески, построить много-много дорог, разорвать горы. Мой брат Утурбай говорил: «Паши землю, сей пшеницу». Мне жалко Утурбая. Теперь бы он говорил: «Делай что хочешь — человек все может» — и был бы машинистом. Ты, Урбан, не будешь сердиться, если я стану инженером?
Урбан не понимает, на что сердиться?
— Мне будут больше платить, и потом я буду твоим начальником. Знаешь, я думал, что умей копать землю — и будешь инженером. Какой дурак! Теперь я знаю, что нужно много-много всего уметь.
Урбан вздыхает. Он до помощников добрался еле-еле. Учиться на инженера — от этого у него кружится голова, ему кажется, что он снова у Ключарева и глядит на машину.
— А я буду инженером, — продолжает Тансык. — Инженер — хозяин на земле, все знает и ничего не боится. Каждый человек должен стать инженером. Урбан, можно всем стать инженерами?
— Не знаю.
Лежат и разговаривают, все пытаются разгадать, что будет. А по ущелью мчится ветер, встряхивает шалашик и ревет, как бык.
Попутная машина привезла Исатая. Старик все время двигался вместе с дорогой. Она уперлась в ущелье Огуз-Окюрген, приехал и он. Исатай был еле жив, плохо ходил, жаловался на грудь, даже рука не могла просить милостыню — падала.
Тансык пожалел старика и сказал ему:
— Живи здесь, я буду давать тебе хлеб, который давал бы отцу и матери.
Исатай остался, он занял угол в шалаше и тихо лежал в нем. Старика больше не мучили подозрения, что дорога принесет казахам новое горе. Он слышал достаточно много похвал, радости, надежд и хвалебных песен.
В управлении строительства шли споры — пробивать ли тоннель или оставить речку в ущелье. Дедов упорно защищал свой проект. Он сделал расчет, по которому выходило, что тоннель обойдется дешевле мостов. Елкин не менее упорно воевал против тоннеля. На заседаниях он стучал кулаками и кричал:
— Я не могу играть ва-банк! Я никогда не соглашусь рисковать государственными миллионами только потому, что честолюбие некоторых товарищей кружит им головы. Мы собрались здесь не удивлять кого-то тоннелями, а делать дело — быстро, дешево и хорошо.
— Мой проект обойдется дешевле, — твердил Дедов.
— Расчет преуменьшен, надо повысить расходы вдвое.
— Вы меня обвиняете в неграмотности…
— В том, что вы прицепились к скверному проекту.
Были голоса за Елкина, были и против. Елкин нервничал, суетился, страдал. Его бесило упрямство Дедова. Он часто прибегал к Борискину, измученный, злой.
ebooksa