— Я здорово ушибся, не смогу работать. Доводи яму один. Потихоньку пойду домой и пошлю на подмогу Ольку. — И Стратон ушел, хромая и охая.
До полуночи, дольше дежурил Климка; огни вспыхивали редко. Климку морил сон, усталость, и он решил соснуть. Яму сильно закидал землей и тут же рядом заснул.
Спал Климка крепко, ничего не чувствовал — ни рева заводского гудка в полуночь, не видел зарева на небе от домны. Не заметил, как рыжий огонек выпрыгнул на яме, попрыгал-попрыгал и исчез… Опять выпрыгнул и не потух, а продолжал плясать, как разыгравшийся не в меру котенок.
Поодаль выпрыгнул другой, качнулся к первому, они лизнули друг друга и слились в один общий огонь. В других местах ямы появились огни, закивали, зашипели. Осмелели они и тянулись ближе к Климке. Один подскочил совсем рядом. Было похоже, что в яму собирались белки со всего леса и устроили пляс. И было жарко от этого пляса. Климке чудилось, что вокруг него белки с большими пушистыми хвостами. Много-много белок, прыгают они вокруг него, опахивают его хвостами, и жарко ему от этих хвостов, пышут они. Интересно Климке смотреть на белок, чудно, притаился он, только все ближе беличьи хвосты и жарчей от них.
Совсем близко подступили белки, и Климке стало невтерпеж от них, заметался он, взмахнул руками, хотел разогнать белок и проснулся.
Вся яма была в жарких прыгающих огнях, посредине большой, как пылающий сноп. Схватил Климка лопату и давай кидать землю.
Кидает, а огни не потухают, будто не землю он кидает, а горючую смолу, сухие опилки.
Кидает, в руках уже боль, на спине пот, на лбу капли, в висках шум… В голове одно — борись, борись, а то сгорит, нечем будет платить за Борца заводу, корову придется продать. Сгорит уголь, и завод порвет договор, тогда пропало все. Ольку придется взять из школы, сам не думай о ликвидации малограмотности. Вся жизнь уйдет в огонь, в дым.
У Климки руки работали без отдыха, без перерыва, точно не руки, а рычаги машины. Летит влажная земля, жрет ее огонь, шипит. Над ямой пар и дым. У Климки боль в груди, сухо во рту, он бросает лопату и припадает к котлу с водой. Пьет ее, мочит лицо и голову. Климке легче. Тогда он раскачивает котел и плещет водой на огонь.
Огня меньше, густой белый пар над ямой. Пар поднимается вверх, а огни вновь начинают показывать синие языки. Земля летит на них, языки прячутся, уголья начинают темнеть. Климка видит, что он поборет огонь, только бы еще простоять с полчаса, и парень стоит не полчаса, а больше, до тех пор, пока не гаснут все огни, когда земля покрывает всю яму.
Тогда Климка бежит к Каменке и, не снимая одежды, бросается в холодную воду. От воды гаснет в Климке жар, и он опять к яме. А там враждебные злые огни вновь начинают пробиваться красными тонкими листьями, как всходы.
Климка нещадно забрасывает землей эти ядовитые всходы, он накидывает земли толстый слой и падает на траву: у него нет сил.
На небе утренняя заря, горы розовые, сосны медные, и над Каменкой зыбкий туман.
В Петрокаменском гудит завод, скликает утреннюю смену. Климка слышит гудок, встает и опять кидает землю.
«Теперь им ни за что не пробиться», — это ясно для Климки, и он ложится, но третий заводской гудок опять поднимает парня.
Выкатилось солнце, у Климки нет сил, ему не поднять пустой лопаты, и он лежит на росистой траве. Он засыпает. Теперь ему не мешают жаркие белки, он чувствует прохладу, ветер, он едет, нет, он не едет, а падает камнем в бездну, в черную и пустую бездну, где не за что ухватиться. Кругом хлопья пустой темноты, и страшно лететь. Ищет Климка что-нибудь твердое и чувствует, что ему подают руку, полет прекращается.
Климка слышит знакомый голос.
— Вставай, в яме огонь показался, — это говорит Олька. Она давно уже пришла, а теперь полдень. Она следила за ямой.
Климка улыбается и берется за лопату:
— Огонь — это ерунда, мы его сейчас прихлопнем, ночью у меня горела вся яма, насилу справился, — и храбрый огонек умирает под комьями влажной земли.
ebooksa