Конь, которому мешали идти, с неудовольствием двигал ушами и сильно гремел копытами о деревянный мост.
— Вот, вот, забрали. — Мать совала Еремке бумажку. — Взяли на войну и повидаться не дали, на поглядочек не отпустили.
Темень. Еремка ничего не видит в бумажке. Мать идет рядом, держась за гриву коня, и рассказывает, что отца взяли на войну, пишет он с дороги, из воинского эшелона.
Еремкина деревня называлась Черные Ключи. Люди жили там не от полей, а от лугов, от сена и сильно страдали из-за реки.
Река капризная, вертлявая, каждую весну в половодье портит луга, то размоет, то забросает песком. В прошлом году закидало песком Еремкину луговину.
Отец просил отвести ему другую, но общество отказало: не оно, мол, виновато, что река сердится. Уехал отец в Сибирь искать место для переселения. Нашел, получил землю, посеял рожь и озимую пшеницу, поставил халупу, а будущей весной думал переселить туда всю семью. И вдруг война. Отца забрали, пишет из воинского поезда. Когда же пожалеет нас нужда, когда пройдет мимо?!
Все горести в Еремкину жизнь, как черствые куски в кошель к нищему. Отца забрали на войну. Дед стал совсем хлипким. Вышел он раз на Черный Ключ поставить морды для рыбы и вернулся раньше времени.
— Сноха, подь сюда! — покликал со двора.
Выбежала Еремкина мать. Дед стоял у крыльца и опирался на батожок.
— Помоги подняться, занемог я.
— Што это, дедушка, ветром прохватило што ль?
— Не-е. Старость. В ноги тягота спустилась.
С той поры дед не выходил уж рыбачить и на крыльцо поднимался с помогой.
С весны еще договорились, что Еремка осенью не будет гонять Лысанку, а пойдет в школу доучиваться. Зарабатывать вместо него будет старшая сестра Маринка, она поступила на завод Люблина перебирать картошку.
И вот на тебе: говорят, что с войной отменили торговлю водкой и завод не будет работать. Маринка побежала в контору разузнать как следует.
Завод был иной, чем прежде. Ворота закрыты, не видно телег с картошкой, не пыхтит паровик, хоть и пора разводить его — народ свободен, и новый картофель выбран с полей. У конторы кучка молодежи встретила Маринку:
— На работу бежишь? Торопись, а то наберут других, не попадешь.
— Слух был — закроют.
— Мы не слыхали. Через неделю пойдем спирт жать, нам уж задаток сунули, теперь вот сговариваемся с девками, кто кого под венец поведет.
— Все шутите.
ebooksa