– Чего ж не годится?!
– Сама посуди: у тебя ни имущества, ни приданого, да и я гол как сокол.
– Но ведь ты же поэт…
– Много ли денег приносит поэзия?! Люди искусства издревле были бедны и перебивались с хлеба на воду! Мы с тобой пойдем по миру, Николетта. Сам я еще могу выносить эту страшную нищету. Но ты, мой ангел! Но наши будущие детишки! Я не прощу себе, если они будут голодать! Питаться виноградом и каштанами… Жить на пятнадцать су в день… Ночевать всякий раз в новом месте… Неужели нашим детям будет уготована такая судьба?! Лучше им вовсе не появляться на свет!..
– Так ты что, теперь на мне не женишься? – расстроилась Николетта.
– Да нет, дорогая, женюсь! Только сначала нам надо обеспечить свое будущее!
– Хочешь заработать денег впрок? Так это же сколько времени… Я состарюсь…
– Николь, есть и более быстрые методы обогащения!
– Это какие?
В глазах Николетты возникла тревога. Писатель откашлялся. Он приступал к завершающей, наиважнейшей части своего плана.
– Мадемуазель Жерминьяк, ангел мой, не так уж бедна, как ты полагаешь. Она экономит на слугах, но обладает великим сокровищем.
– Что за сокровище? – удивилась служанка. – Я работаю в этом доме уж больше двадцати лет, а ни о каких сокровищах не слыхала!
– Ну конечно! Старая хозяйка его прятала. А новая, похоже, и не знает ничего о своем наследстве. Ей это сокровище просто не нужно.
– Что-то не понимаю тебя, любимый. Это нашей-то госпоже не нужны деньги? Ну, это ты хватил!
– Деньги ей нужны, да только реальной стоимости содержимого одной из своих шкатулок эта девица не ведает!
– Ты говоришь загадками, дорогой…
– Ответь-ка мне, Николетта: когда ты была в хозяйских покоях, приходилось ли тебе видеть у госпожи шкатулку, инкрустированную раковинами?
– У мадам Жерминьяк было множество драгоценностей и шкатулок… Раковины… Дай-ка подумать… Ага, вспоминаю! Видала!
У литератора перехватило дыхание.
– А ты знаешь, что в ней хранится?