Миа потянула отца за рукав и отвлекла его от размышлений. Номер Два, вялый и безвольный, подобный тряпичной кукле, пошёл за дочерью. При этом его взгляд оставался прикованным к гигантской надгробной плите. Пауль следовал за Мией, а перед глазами стояла надпись, каллиграфическим почерком выведенная на чёрном камне:
Вот каким оказался итог всей жизни. Номер. Цифра. Вероятно, что-то означающая, а может быть, и нет. И фобия – страх, которому, по всей видимости, придётся покориться…
Пауль нехотя оторвал взгляд от отдаляющегося камня и застыл на месте. Рука дочери выскользнула из его руки.
Из высокой травы поднимались ещё три плиты, в точности такие же, как предыдущие, но за одним исключением.
Плиты были совсем маленькими.
Номер Два наблюдал, как Миа осторожно подходит к одной из них и опускается на корточки. Сердцебиение сменило ритм в такт замирающему, как предсмертное дыхание, времени. Всё вокруг оцепенело, будто сама Вселенная отказывалась верить в происходящее. Номер Два хотел оказаться рядом с дочерью, но не находил сил сдвинуться с места. Пауль понял: если он подойдёт, обратного пути уже не будет. Увиденного
Пока ещё можно зажмуриться, сделать вид, что ничего не происходит, или…
До Номера Два донёсся голос дочери. На ватных ногах Пауль дошёл до Мии и скользнул остекленевшим взглядом по маленьким надгробьям.
Стон вырвался из груди Пауля. Он рухнул на колени и закрыл лицо руками.
– Миа… – Пауль отнял ладони от лица, но глаза отказывались видеть. – Миа, это правда?
Словно в ответ уши пронзил знакомый гул.
– Нет, нет! Этого не может быть!.. Как это произошло?! Миа, доченька, что случилось?!
– Пока ещё ничего, папа.
Гул исчез.
– Пока?.. Что это значит, Миа? – Пауль схватил дочку за плечи, но девочка вдруг вырвалась и сделала шаг назад.
– Всё из-за того, что ты оставил нас!