Безымянные

Хаим отчётливо помнил, что, как только он подумал о своём друге, в черноте что-то произошло. Ему тогда показалось, что заработали жернова гигантской мельницы. «Хотя вряд ли, – усмехнулся про себя рав-серен. – Смерть не нуждается в хлебе…»

Но в чем-то Смерть всё же нуждалась. Скорее всего, действительно не в хлебе. Перед глазами Хаима Каца вновь предстала пустыня. Но только на этот раз он смотрел на неё откуда-то сверху.

Он увидел зияющую чернотой дыру в песке и расползающиеся от неё трещины. Это были уничтоженные им туннели террора, а дыра в центре – место, ставшее ему могилой.

Хаим заметил движение. Он сразу узнал свой отряд. Семь человек. Все они были живы. Это должно было вызвать чувство радости, но Хаим испытал тревогу.

Картинка начала отдаляться, словно он поднимался над землей всё выше и выше. И тогда Хаим увидел, как в песке появляются маленькие чёрные отверстия, из которых, подобно муравьям, вылезают боевики. Они окружали солдат.

Хаим хотел крикнуть, чтобы его товарищи уходили, пока ещё возможно. Но, как он и предполагал, это оказалось бесполезно. Рав-серен мог только беспомощно наблюдать, как семеро отличных бойцов и его верных друзей будут вот-вот убиты или захвачены в плен. Именно в тот момент Смерть вновь заговорила с Хаимом.

«Она всегда очень чётко подгадывает момент, этого у неё не отнять», – вспомнил Хаим Кац свои мысли.

– Наверное, ты хочешь помочь им…

«Им уже никто не поможет!» – мелькнула отчаянная мысль. Но Смерть не согласилась:

– Ты можешь помочь. Но есть условие…

«Конечно, есть условие. Как же без него!» – последнюю мысль Хаим хотел бы оставить при себе, но сомневался, что может регулировать громкость. Хотя какое теперь значение имеют его желания?

– Большое значение. Только от них всё и зависит.

Циничная Смерть даже не пыталась скрыть того, что подслушивает каждую его мысль. Впрочем, кому, как не ей, быть циничной.

– Ты спрашиваешь, хочу ли я жить? – впервые Хаим обратился напрямую к собеседнику.

– Это – то, что мы можем предложить.

«Забавно, – подумал рав-серен, – Смерть, предлагающая жизнь».

И он согласился. Почему бы, собственно, и нет?

Последнее, что услышал рав-серен Хаим Глыба Кац, были слова:

– Клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства…

От наваждения Хаима избавил женский крик, вернув его обратно в пустыню.