Кенджи сделал шаг к Зайне.
– Я рос в бедной семье. Позврослев, винил родителей за наше положение, хотя делать этого не стоило. Я называю это «гиперкомпенсация» – нечто подобное шраму на месте пореза. Кожа там становится более прочной и грубой. Переломным в моей жизни стал момент, когда я не смог выиграть приз в развлекательном парке, хотя у меня тогда было три мяча…
Я много думал об этом… И однажды задумался, а счастлив ли я. Наверное, каждый в какой-то момент задаётся таким вопросом. Одни у себя в офисе в конце рабочего дня, другие в постели перед сном. Это всегда случается неожиданно. Со мной так происходило тысячи раз, и я понимал, что если бы был счастлив, то не задавался бы этим вопросом так часто. Ты же не думаешь о еде, если сыт. За этим вопросом неизменно следует другой. Более сложный. Что такое счастье? И в чём оно заключается? Я перебирал в голове различные комбинации, пытался отыскать ингредиенты, входящие в рецепт счастья. И мне кажется, я нашёл его. Это три мяча. Первый мяч – разум, второй – успех, третий – любовь. С первыми двумя у меня проблем не было, но третий… Третий мяч так и не попал в цель. А теперь уже поздно… Видимо, это поражение.
– Значит, ты никогда никого не любил?
– У меня просто не было на это времени.
– И чем ты был так занят?
– Хороший вопрос. Чем больше ты имеешь, тем сильнее боишься это потерять. Я отрезал себя от мира. У меня по сути никого не было: ни партнёров, ни друзей, ни жены. Они то ли исчезли, то ли вовсе не существовали. Одни контрагенты и сотрудники. Пожалуй, никого ближе телохранителя у меня никогда и не было.
Кенджи грустно усмехнулся.
– В этом тяжело признаваться, но я боялся. Боялся, что у меня постараются отнять всё, что я имею. Такая жизнь, на самом деле, невыносима. Ты начинаешь всех подозревать, прослушивать разговоры, нанимать детективов и ещё других детективов, чтобы следить за работой первых. Я знал слишком много, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но здесь… Здесь я свободен от этого страха и…
Кенджи замолчал. Только сейчас Зайна поняла, что Номер Шесть стоит уже совсем рядом.
– И? – прошептала Зайна.
– Я не думал, что найду третий мяч только после смерти, – пальцы Номера Шесть сомкнулись на дужке его очков и потянули их вперёд. Глаза альбиноса сверкнули сиреневым цветом, а через мгновение губы молодого человека коснулись губ Зайны.
– Вот это поворот!
От неожиданности Зайна и Кенджи отпрянули друг от друга. У выхода из пещеры стоял гонщик. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то не так. Лицо осунулось, под глазами образовались большие синяки, волосы торчали во все стороны, словно он только что встал с кровати… или с больничной койки. В руках Номер Один сжимал изогнутую палку. В первое мгновение Кенджи подумал, что это подобие трости, но затем заметил острый наконечник, примотанный к палке.
Это была не трость.
– Что, противоположности притягиваются, да? – гонщик попытался изобразить ухмылку, но у него ничего не вышло. – Как это символично: чёрное и белое. Инь и Ян. Бедность и богатство. Хотя ты не так уж и богат теперь, да, альбинос?!
Гонщик направил палку на Кенджи.
В этот момент Зайна тоже заметила остриё, приделанное к её концу.
– Номер Один, в чём дело? – спросила Зайна, и Кенджи уловил дрожь в её голосе.
И не только он.