– И даже этот? – Номер Четыре ткнула пальцем в восьмилучевую звезду.
– Да, все, – с серьёзным видом кивнул Кенджи.
– У тебя есть идеи, что всё это значит?
– Ну, – Кенджи посмотрел на скалу, – я думаю, что об этом говорил Номер Семь. Наверное, зачёркнутые имена подтверждают догадку, что их здесь нельзя называть… А возможно, это список…
– Список чего? Кого?
– Не знаю. Например, тех, кто здесь когда-либо оказывался.
– И все они зачёркнуты?..
– Номер Четыре, это только предположения…
Зайна некоторое время о чём-то напряжённо размышляла, а затем спросила:
– Что ты думаешь про символы?
– Ну, смотри, их немного. Давай по порядку: восьмёрка – это подтверждение твоей идеи.
– Моей идеи?
– Да, ты же говорила, что не случайно нас здесь именно восемь. С остальными символами сложнее. Они все крайне примитивные. Знак бесконечности. Окружности с точкой внутри и без неё. Это может быть что угодно. Восьмилучевая звезда мне вообще ни о чём не говорит.
– По мне, всё это бессмысленно, – Зайна вздохнула. – Я не вижу связи. Твои догадки, может быть, и верны, но они остаются только догадками, их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Как думаешь, почему все надписи такие мелкие?
Зайна ещё раз присмотрелась к скале.
– Как вообще возможно так чётко выцарапать их? Для этого нужны инструменты.
– Я тоже задавался этим вопросом, но мыслей на этот счёт у меня нет.
Какое-то время оба молчали.
– Я вот чего не могу понять, – произнёс Кенджи. – Надписи на разных языках. Очевидно, что их сделали люди, принадлежащие к разным народам. По сути, такие же, как и все мы: я имею в виду нас восьмерых. Но при этом мы же здесь изъясняемся на одном языке.
– Ну, по этому поводу у Номера Три была целая теория, – Зайна усмехнулась. – Что он там сказал? Вавилонская башня?