Тем временем Гиви, держа пистолет сразу в обеих руках, бросился в открытые двери дома. Вслед за ним туда же устремился сержант Ветряков с автоматом на изготовку. Их действия были понятны и логичны – в доме могли находиться другие люди, которых необходимо было обезвредить.
– Следить за окнами! – крикнул Ольхин бойцу, державшему под прицелом оба окна. – Никого не выпускать из дома! Если что – бей по ногам! Стрелять на поражение только в крайнем случае!
И Ольхин также устремился в дом вслед за Гиви и сержантом. Впрочем, он мог этого и не делать, потому что в доме никого, за исключением Вашаломидзе и сержанта, не было.
– Пусто, – сказал Гиви, увидев Ольхина. – Никого не видать и не слыхать.
– Вот и хорошо, – выдохнул капитан. – Надо бы хорошенько обыскать дом. Сейчас пришлю вам подмогу.
Он вышел из дома и позвал двух бойцов – одного из-за ворот со стороны улицы, а другого – из-за дома.
– Ступай в дом, – сказал он одному из бойцов. – Помоги там… А ты, – кивнул он другому бойцу, – останься со мной. Покарауль этого красавца, – он указал на лежащего мужчину. – Вдвоем – оно надежнее… Вставай, болезный! – обратился он к лежащему мужчине. – Побеседуем.
Мужчина тяжело поднялся, мрачно хмыкнул и уставился на Ольхина. В его взгляде не было никакого испуга, а только дерзость и, показалось Ольхину, издевка. «Серьезный, должно быть, гусь, – подумалось Ольхину. – Ишь как смотрит… Это, наверное, потому, что не понимает, в какую серьезную историю вляпался. А может, он просто лютый вражина. Фашист… Ничего, поглядим…»
– И зачем же ты стрелял? – спросил Ольхин у мужчины.
Может, мужчина что-нибудь и ответил бы, а может, он ничего и не сказал бы – это так и осталось невыясненным, потому что из-за забора со стороны улицы вдруг показалась голова Петьки, а следом за нею и весь Петька целиком. Он влез на забор да так и остался на нем сидеть, разглядывая картину битвы.
– О! – сказал Петька. – Клешню поймали! Слышь, дяденька! – обратился он к Ольхину. – Так это, значит, Клешня палил по вам через дверь? Ну, дела!
– Опять ты! – простонал капитан. – Ну-ка, брысь отсюда!
– Ага! – обиженно произнес Петька. – Как нужна была моя помощь, так, значит, Петька помогай! А как мы победили, так брысь отсюда! А кто вам привел солдат с автоматами?
Ольхин хотел что-то ответить, но не нашелся что сказать и лишь махнул рукой: ладно, победитель, присутствуй, но только молчи и не вмешивайся в разговор.
– Вот! – с удовлетворением констатировал Петька и устроился на заборе со всеми мыслимыми удобствами.
– Ну, так зачем стрелял? – повторил вопрос Ольхин. – И где взял оружие?
И опять неизвестно, ответил бы что-нибудь мужчина или нет, потому что из дома вышел Вашаломидзе вместе с сержантом Ветряковым и другим бойцом.
– В доме пусто, как в собачьей конуре, – сказал Гиви. – Почти ничего не нашли. Только пару картофелин.
И он вытащил из кармана четыре гранаты-лимонки.
– Угу, – сказал Ольхин, взглянув вначале на гранаты, а затем на задержанного. – Запасливый ты человек, дядя. С кем воевать-то собирался? Никак с советской властью? Молчишь? Ну, помолчи… Потому что весь наш разговор еще впереди.