– К ней, мать, – сознался Волошко. – Очень уж хочется познакомиться с ней поближе! С ней и с ее ночными гостями. Потому что вдруг они никакие не полюбовники, а враги? Например, прячут в Любкином доме бомбу?
– Свят, свят! – испугалась старуха. – Да неужто и вправду?
– Все может быть, – сказал Волошко зловещим шепотом. – А иначе зачем им шастать туда-сюда по ночам? Добрые дела по ночам не делаются!
– Так ведь полюбовники… – сказала старушка, но в ее голосе уже не было никакой уверенности.
– А если нет? – возразил Волошко зловеще.
– Ой… – пискнула старушка.
– Вот то-то и оно, – сказал Волошко. – Так что же – дома Любка? Уж ты-то, наверно, знаешь.
– А дома! – заверила старушка. – Дома, дома! Пришла еще засветло и не выходит! И свет не зажигает! Точно, дома! Не иначе как ждет этих… – старушка запнулась.
– И что же, к ней сегодня никто не приходил? – спросил Волошко.
– А никто! – ответила старушка. – Да оно еще и рано. Они-то, которые… – бабуля опять запнулась, – приходят за полночь. Придут, постучат в дверь, она их и впускает. А потом, перед рассветом, выпускает. А я-то не сплю и вижу. Потому что бессонница у меня. Вот и замечаю…
– Что ж, – стал подводить итоги вечернего совещания Волошко. – Все нам ясно. Большое тебе спасибо, мать! Огромную помощь ты оказала Красной Армии! Только ты вот что… Никому ни слова, понятно тебе! И ты, дед, тоже молчи! Потому как – дело опасное и серьезное!
– А ты нас не учи! – обидевшись, шепотом проговорила старушка. – Молод еще нас учить! Без тебя понимаем! У нас два сына на фронте! И оба большие начальники. Еще побольше, чем ты!
– Начальники – это хорошо, – миролюбиво произнес Волошко. – Ну, так я пошел.
И он тотчас же растворился в темноте, будто его и не было.
– Вроде все в порядке, – доложил Волошко Ольхину, а заодно и всем остальным. – Дамочка дома. Одна, без гостей. Данные – точнее некуда, потому что источник информации – надежнее не бывает.
– Вперед! – скомандовал Ольхин, и вся группа направилась к дому, где проживала Любка, которая, возможно, была фашистской шпионкой Дуней.
Бойцы неслышно подошли к дому.
– Развалины там, – шепнул Волошко сержанту Ветрякову и его солдатам и указал рукой куда-то во тьму. – На ощупь, ребята, на ощупь… И – не спать. И помните – живой в нашем деле лучше, чем мертвый. Потому что с мертвого какой спрос?
Сержант и бойцы тотчас же растворились в темноте, а четверо смершевцев подступили к дому. Завьялов и Вашаломидзе остались у окон, а Ольхин и Волошко подошли к двери. Волошко постучал в дверь тремя короткими, отчетливыми стуками. Он, конечно, понятия не имел, как правильно надо стучать, и больше руководствовался интуицией и оперативным опытом. Опыт ему подсказывал, что обычно тайные ночные гости так и стучат – тремя короткими стуками. Меньше нельзя, потому что те, кто находится в доме, могут не услышать, и больше тоже нежелательно, потому что чем больше стуков, тем больше вероятность, что их также могут услышать, но уже кто-нибудь посторонний.
– Белый, это ты? – послышался из-за двери приглушенный женский голос.