Кровавая плата

Генри сглотнул и неловко пододвинулся, гульфик и правда стал слишком тесным. Три года при французском дворе научили его хотя бы одному: он умел распознать приглашение от красивой женщины. Надеясь, что ладони не вспотели, он протянул ей руку.

– У вас есть имя? – спросил он, когда ее холодные пальцы легли в его ладонь.

– Кристина.

– Вампир? – Генри с изумлением уставился на Кристину. – Я всего лишь пошутил.

– Разве? – Она отвернулась от окна, скрестив на груди руки. – Так меня называет Норфолк.

– Норфолк – ревнивый глупец.

Генри подозревал, что отец отправил герцога Норфолкского присмотреть за ним и выяснить, почему Генри, никогда не любивший Шериф-Хаттон и не делавший из этого секрета, вдруг решил остаться в резиденции на весь сентябрь. Он также подозревал, что единственная причина, по которой отец не вызвал его обратно ко двору, заключалась в том, что король тайно одобрял его флирт с красивой вдовой, которая к тому же была старше Генри. Он был не настолько глуп, чтобы верить, будто отец ничего не знает.

– Думаешь? Возможно. – Черные как смоль брови сошлись на переносице. – Ты никогда не задумывался, Генри, почему видишься со мной лишь ночью?

– До тех пор, пока я с тобой вижусь…

– Ты никогда не задумывался, почему я не ем и не пью?

– Ты посещала пиры, – запротестовал Генри, смутившись. Он всего-навсего пошутил.

– Но ты никогда не видел, чтобы я ела или пила, – настаивала Кристина. – И только сегодня ночью ты отметил, насколько я сильна.

– Для чего ты мне все это говоришь?

Вся его жизнь вращалась вокруг тех часов, что они проводили в его огромной кровати с балдахином. Она была совершенна, и он не хотел слышать ничего другого.

– Норфолк назвал меня вампиром. – Она поймала его взгляд и не дала отвести глаза, хотя он пытался. – Следующий шаг – доказательства. Он скажет тебе, что если я не та, кем он меня считает, то приду к тебе днем. – Она сделала паузу, голос ее обрел ледяные нотки. – А ты, гадая, прав ли он, прикажешь мне это сделать. И либо я сбегу и больше никогда тебя не увижу, либо умру.

– Я… я никогда не приказал бы тебе…

– Еще как приказал бы, если бы не верил, что я вампир. Поэтому я тебе и говорю.

Генри открыл и закрыл рот, не издав ни звука. Когда он все же сумел заговорить, голос его был пронзительной карикатурой на его обычный тембр:

– Но я видел, как ты причащалась.

– Я такая же примерная католичка, как и ты, Генри. Возможно, даже лучше, поскольку чем больше король охладевает к Евхаристии, тем больше ты можешь потерять. – Она улыбнулась чуть печально. – Я не создание дьявола. И родилась от простых смертных.