Кровавая плата

22
18
20
22
24
26
28
30

– У тебя есть другой выбор.

– Нет. – Она вздохнула. Ее голос дрожал, когда она выдохнула. – Я долго и тщательно все обдумывала, Энрико, и я не могу пойти твоим путем. Мне необходимо оставаться той, кто я есть, – отсюда опасность, но я просто не смогу прятаться за масками ради того, чтобы выжить, как это делаешь ты.

Он знал, что это правда, но легче от этого не становилось.

– Когда меня обратили…

– Когда тебя обратили, – она не дала ему закончить, – из того, что ты мне рассказывал, страсть была настолько сильной, что не оставалось места для рациональных мыслей, для того, чтобы думать о том, что случится после. И хотя я не чураюсь страсти – рука ее скользнула ему между ног, – я не могу потерять себя в ней.

Он оттолкнул ее обратно на подушки, прижимая собственным телом.

– Это может продолжаться.

Она рассмеялась.

– Я тебя знаю, Энрико. – Она полуприкрыла глаза и прижалась к нему бедрами. – Смог бы ты заниматься этим с монашкой?

Когда шок прошел, Генри рассмеялся и склонился над ней, почти прижимаясь губами к ее губам.

– Уверена? – прошелестел он.

– Да. Если уж мне суждено отказаться от свободы, то пусть это будет ради Бога, а не ради мужчины.

Ему оставалось лишь с уважением отнестись к ее решению.

Ему было больно ее терять, но по прошествии месяцев боль стихла – ему достаточно было знать, что у сестер она в безопасности. Хотя Генри подумывал о том, чтобы покинуть Венецию, он медлил с отъездом, не желая разрывать связь.

По чистой случайности он узнал о том, что сестрам не удалось скрыть ее от мира. Подслушав в темном кафе нашептываемые слухи, он узнал, что ищейки пришли за Джиневрой Трески, забрали ее прямо из монастыря, заявив, что она сношалась с дьяволом и что она послужит примером для других. Она пробыла с ними три недели.

Три недели огня, железа и боли.

Он хотел штурмовать их цитадель, подобно Христу, осаждающему врата ада, но заставил себя обуздать ярость. Он не сумеет ей помочь, если окажется в цепких лапах инквизиторов.

Если было еще что спасать.

Они заняли крыло во Дворце дожей, которые были только рады сотрудничать с Римом. Аромат смерти клубился в залах, словно туман, а запах крови почувствовал бы даже смертный.

Она висела там, где инквизиторы ее оставили. Там он ее и обнаружил. Руки были крепко связаны за спиной, грубый канат проходил сквозь путы и подвешивал ее к потолку. Тяжелые железные гири свисали с обожженных щиколоток. Они явно начали с бичевания, после чего прибегли к более болезненным способам убеждения. Она умерла всего несколько часов назад.