Вики зажала трубку между плечом и ухом и налила себе чашку кофе. На другом конце провода ее мать тяжело вздохнула.
– Знаешь, Вики, я надеялась, что, раз ты ушла из полиции, я смогу перестать за тебя волноваться. Но вот, пожалуйста, на часах три пополудни, а ты еще в кровати.
Вики никак не могла увязать первое наблюдение со вторым.
– Мам, я встала, пью кофе, – она громко глотнула, – разговариваю с тобой. Чего тебе еще нужно?
– Я хочу, чтобы ты нашла себе нормальную работу.
Вики прекрасно знала, как мать гордится ее двумя наградами, а потому спустила все на тормозах. Со временем, если это еще не произошло, все разговоры ее матери будут приправлены фразой «Моя дочь – частный детектив», как раньше в них постоянно звучала фраза «Моя дочь работает в убойном отделе».
– Более того, у тебя странный голос.
– Я врезалась в фонарный столб. У меня на подбородке шишка. Мне немного больно разговаривать.
– Это случилось прошлой ночью?
– Да, мам.
– Ты же в курсе, что не видишь в темноте…
Настал черед Вики вздыхать.
– Мам, ты говоришь как Челлучи.
Как по сигналу, Челлучи вышел из спальни, заправляя рубашку в штаны. Вики взмахом руки указала ему на кофейник, но он покачал головой и надел пальто.
– Погоди минутку, мам. – Она накрыла трубку рукой и критично оглядела Майка. – Если ты намерен продолжать заглядывать, то лучше тебе принести бритву. Выглядишь как террорист.
Он почесал подбородок и пожал плечами.
– У меня на работе есть бритва.
– А сменная одежда?
– Ничего с ними не случится, если они потерпят меня во вчерашней рубашке несколько часов. – Он наклонился и аккуратно поцеловал ее, стараясь не оказывать большого давления на расползающийся зелено-фиолетовый синяк. – Вряд ли ты меня послушаешь, если я попрошу тебя быть осторожной?
Она, насколько могла, с энтузиазмом ответила на поцелуй.