Встревоженная фаворитка обратилась к помощи надежного человека — королевского почтмейстера Жаннеля. Тот организовал нечто вроде тайного «первого отдела» — просматривал частную переписку и делал выписки, представляемые для ознакомления маркизе, а потом королю. Однажды маркиза вручила Жаннелю листок и повелела:
— Вставьте эти строки в отрывки из писем, которые вы подаете королю. Если он спросит, кто это написал, ответьте, что парламентский советник, и назовите какое-нибудь имя. Соблаговолите прочесть, что здесь написано.
А было там вот что:
«Это верно, что у нашего короля появилась подружка. Лучше бы он оставил прежнюю. Она тихая, никому не делает зла и уже скопила состояние. Та, о которой говорят, знатного происхождения и потребует привычного блеска. На нее придется тратить миллион в год. Расточительность ее известна. А еще нужно будет содержать приближенных к ней герцогов, воспитателей, маршалов, ее родных. Они заполонят королевский дворец и заставят дрожать министров».
Маркиза де Помпадур прекрасно знала, на чем можно сыграть, чтобы добиться своего, и эта шитая белыми нитками провокация удалась. Людовик XV, будучи человеком скупым, быстро бросил мадам де Куален, о которой стали говорить, что «она отдалась, как шлюха, и как шлюха была отставлена».
Через несколько дней маркиза де Помпадур говорила мадам дю Оссэ:
— Эта великолепная маркиза просчиталась, напугав короля своей привычкой к роскоши. Она постоянно просила у него денег. Представляете, чего ему стоит подписать вексель на миллион, ведь он с трудом расстается и с сотней луидоров!
Едва была устранена мадам де Куален, как группа враждебных маркизе де Помпадур министров попыталась попробовать на ту же роль очаровательную юную болтушку Шарлотту Романэ, дочь президента Государственного совета, бывшего в свое время дядькой при дофине. Эта Романэ только что породнилась с семейством де Шуазелей, и сделано это было при активном содействии маркизы де Помпадур.
Свадьбу Шарлотты Романэ и графа де Шуазель-Бопрэ справляли в Белльвю, там же в доме маркизы новобрачные провели медовый месяц. Фаворитка короля осыпала их подарками, была с ними добра, приблизила девушку ко двору. И вот благодарность. В который уже раз маркизе де Помпадур предстояло убедиться в том, что при дворе ее днем с огнем не сыщешь.
Однажды вечером главный и наиболее опасный враг маркизы военный министр граф д’Аржансон привел в кабинет Людовика XV это юное создание, закрыл за собой дверь и принялся ждать. Поскольку из соседней комнаты долгое время не доносилось ни звука, он позволил себе заглянуть в замочную скважину, и увиденное подействовало на него жизнеутверждающе: новоявленная мадам де Шуазель-Романэ на изящном диванчике доблестно выполняла поставленную перед ней задачу. Через несколько минут она вышла с гордо поднятой головой. Сбившаяся одежда и растрепанные волосы свидетельствовали о ее полном триумфе.
— Ну что? — лицемерно поинтересовался господин д’Аржансон. — Можно ли вас поздравить с успехом?
— О да, граф, — ответила мадам де Шуазель-Романэ. — Король счастлив! Он полюбил меня и дал слово отправить ее в ссылку.
Мадам д’Эстрад, вдова убитого на войне графа Жана д’Эстрад и нынешняя любовница графа д"Аржансона, тайно исходившая завистью к маркизе де Помпадур, хорошо проинструктировала девицу, и ссылка маркизы в этих инструкциях была одним из главных условий ее уступчивости.
Об этой мадам д’Эстрад стоит рассказать поподробнее. Ее покойный муж был сыном Шарлотты Ле Норман, сестры месье де Турнэма. Поэтому она приходилась маркизе де Помпадур родственницей, которые в те времена именовались двоюродными кузинами. Всем своим существованием эта болтунья и мастерица по части сплетен была обязана маркизе: та ввела ее в высший свет, добилась того, что мадам д’Эстрад всегда сопровождала ее, за ужином даже сидела рядом с королем и стала, как говорили, «обязательной фигурой» при дворе. Маркиза любила ее и доверяла ей, даже не подозревая о тех каверзах, которые мадам д’Эстрад ей готовила. Все-таки правильно говорят, что благодарность, это переваривание благодеяний, представляет собой процесс весьма тяжелый, с которым не все могут справиться, а благодеяние — это семя довольно редкой породы, плодом которого очень часто бывает неблагодарность.
Кстати сказать, Шарлотта де Шуазель-Романэ была племянницей мадам д’Эстрад и во всем ее слушалась.
Помимо графа д"Аржансона и мадам д’Эстрад при этом разговоре присутствовал также и придворный доктор Кенэ, который однако не выразил по поводу заявления мадам де Шуазель-Романэ особого восторга. Тогда д"Аржансон обратился к нему:
— Доктор, уж вы-то можете не волноваться. Для вас ровным счетом ничего не изменится, и вы совершенно точно останетесь при дворе.
— Монсеньор, — холодно ответил доктор, — я привязан к маркизе де Помпадур и останусь с ней даже в изгнании.
С этим словами он вышел. Граф д’Аржансон помрачнел, но мадам д’Эстрад поспешила его успокоить:
— Он нас не выдаст. Я слишком хорошо его знаю.
ebooksa