Пятая колонна. Рассказы

Адъютант. Без одной минуты двенадцать, сэр.

Толстый офицер. Учить и учить болванов. О каком командовании можно говорить, если дисциплина ни к черту? Генерал зашел – связисты сидят. Командирам батарей непонятны приказы. Который, вы говорите, час?

Связист. Из бригады звонили шесть раз, сэр!

Толстый офицер (закуривая). Который час?

Адъютант. Без пятнадцати, сэр.

Толстый офицер. Что – без пятнадцати?

Адъютант. Без пятнадцати секунд двенадцать часов, сэр.

И тут начинают работать орудия. Отсюда обстрел звучит совсем иначе. Сперва резкий грохот: «бум-бум-бум», точно бьют перед микрофоном в литавры; дальше свист: «уиу-уиу-уиу-уиу, чу-чу-чу-чу-чу… чу» – это улетают снаряды, а потом раздаются далекие взрывы. Вступает еще одна батарея, она стреляет ближе и громче, и вот уже по всей линии грохочут один за другим тяжелые удары, и воздух содрогается от гула улетающих вдаль снарядов. За окном вырисовываются очертания Мадрида, озаренного вспышками. Толстый офицер стоит перед большим телеметром, Штатский – перед другим, а через его плечо смотрит Адъютант.

Штатский. Любо-дорого поглядеть!

Адъютант. Много их сегодня поляжет. Марксистская мразь. Прямо в норах прикончим.

Штатский. Смотришь – и сердце радуется.

Генерал (не отрываясь от окуляра). Ну как, вы довольны?

Штатский. Великолепно! Сколько это продлится?

Генерал. Мы даем им час. Потом десять минут тишины. А потом – еще пятнадцать минут.

Штатский. Но в квартал Саламанка снаряды не залетают, правда? Там почти все – из наших.

Генерал. Пара-тройка залетит.

Штатский. Как же так?

Генерал. Испанские батареи порой промахиваются.

Штатский. Почему именно испанские?

Генерал. Потому что они целятся хуже наших.