– Так и есть, – подтвердил застегнутый джентльмен.
– Представляю, какие тогда у вас худшие! – с наивысшей степенью сарказма произнес генерал Галлахер. – Если лучшие так бездарно провалились!
– В нашей работе это бывает, – спокойно парировал застегнутый джентльмен. – Тем более что против нас, похоже, действовали серьезные профессионалы. А тут – как ляжет карта…
– К черту! – взорвался генерал Галлахер. – Все к черту! И ваши люди, и ваши глубокомысленные оправдания! Важно одно – ваше ведомство сорвало операцию в Восточном Берлине! А это, доложу я вам, не самостоятельная операция, а часть другой, еще более важной операции! Вы представляете, какой козырь вы и ваши люди дали в руки Ульбрихту? И, что еще важнее – советским властям? Похищение первого лица государства – это же скандал! И попробуй вот так вот запросто от него отмойся! Попробуй убедить всех этих крикунов, – генерал яростным жестом указал куда-то в пространство, – что ничего такого не было и в помине!
– Ну, все это еще надо доказать! – возразил джентльмен в темных очках.
– Ой! – болезненно скривился генерал Галлахер. – Да ваши же люди, которые провалились в Восточном Берлине, все это подтвердят при первом же на них нажиме! Вот вам и будут доказательства!
– Я бы не стал делать такие преждевременные выводы, – не согласился застегнутый джентльмен. – Уверяю вас, что мои люди будут молчать.
– Что вы говорите! – иронии генерала Галлахера, казалось, не было предела. – Они будут молчать! Как же! Расскажут и устно, и письменно! Знаю я ваших людей! Своя шкура для них дороже, чем интересы государства и демократии!
Собеседник на это ничего не сказал, лишь отрицательно покачал головой.
– В общем, – горестным тоном произнес генерал, – самая пора подводить итоги. Наша база «Голубые цветы» в Западной Германии выведена из строя. Единственный аэродром, способный принимать наши военные самолеты, тоже захвачен противником. Добавьте сюда ваш оглушительный провал с Ульбрихтом, и картина сложится полностью. Замечательная картина, не правда ли? Называется «Как мы проиграли Советам битву за Берлинскую стену». Или что-то в этом роде. И что вы на это скажете, сэр?
– За поражениями следуют победы, – спокойно ответил застегнутый джентльмен. – Проиграно лишь одно сражение, а не вся война в целом. И потому сейчас моя задача – добиться возвращения моих людей из Восточного Берлина. Живыми и невредимыми.
– О, да вы философ! – устало махнул рукой генерал Галлахер. – А еще – великий гуманист! Знаете что? Убирайтесь-ка с моих глаз! Вместе со всей вашей философией, альтруизмом и вашими бестолковыми подчиненными! И – готовьтесь получать заслуженную награду!
Застегнутый джентльмен тускло сверкнул очками, молча поднялся и вышел.
– А давай-ка сюда кого-нибудь из этих молодцов! – махнул рукой Терко. – Побеседуем с ним по душам. А будет упрямиться один, побеседуем с другим. Моника, а вы будете переводить.
Молчаливые парни без перевода поняли просьбу Терко и вскоре вывели из помещения одного из пленных. Он был высок и мускулист, у него были рыжие волосы и зеленые злые глаза.
– Хорош! – одобрительно и вместе с тем насмешливо произнес Терко. – Красавец! А ведь все равно наша взяла! Моника, переведите ему.
Моника перевела, пленный ничего не сказал, лишь еще злее сверкнул глазами.
– Между прочим, напрасно ты на меня зыркаешь, – сказал Терко. – Тебе на меня не зыркать надо, а честно и подробно отвечать на мои вопросы. Потому что ты не в той ситуации, чтобы на меня зыркать. Хреновая у тебя ситуация, вот что я тебе скажу! Моника, переведите.
– Не могу подобрать английский аналог к слову «хреновая», – улыбнулась Моника. – Получается или бессмыслица, или нечто совсем нецензурное.
– Ну, шпарьте по-нецензурному! – улыбнулся Терко. – Оно еще и лучше. Может, быстрее дойдет.