И, в изумлении глядя на нее, он сказал:
– Не нужно, не хочу.
Ван Лун, который стоял у постели, вдруг испугался, что он обратится к нему и скажет: «Что ты сделал с моей матерью, что она высохла и пожелтела, и вся ее толщина пропала?» – и Ван Лун поторопился сказать:
– Мне хотелось бы, чтобы она курила меньше, потому что на опиум для нее идет целая горсть серебра в день; но она стара, и мы не смеем ей перечить.
Он говорил, вздыхая, и исподтишка поглядывал на сына дяди, но тот молчал и в изумлении смотрел, что стало с его матерью, и когда она снова упала на постель и заснула, он встал и вышел, стуча сапогами и опираясь на ружье, как на палку.
Никого из всей орды бездельников на внешних дворах Ван Лун с семьей не боялся и не ненавидел так, как двоюродного брата, несмотря на то, что солдаты обрывали сливовые деревья и цветущие кусты миндаля, и ломали их, как вздумается, и портили тонкую резьбу стульев тяжелыми кожаными сапогами, и засорили нечистотами пруды, где плавали золотые и пятнистые рыбки, так что рыбки издохли и гнили в воде, плавая на поверхности кверху белым брюшком.
Двоюродный брат приходил и уходил, когда вздумает, и приставал к рабыням. И Ван Лун с сыновьями смотрели друг на друга воспаленными и ввалившимися глазами, так как боялись уснуть хоть на минуту.
Потом Кукушка увидела это и сказала:
– Остается только одно: дать ему рабыню, и пусть тешится ею, пока он здесь, а не то он возьмет, что не полагается.
И Ван Лун с жаром ухватился за ее слова, ему казалось, что дольше он не вынесет такой жизни, – столько было беспокойства в его доме, и сказал:
– Это хорошая мысль!
И он велел Кукушке пойти и спросить двоюродного брата, какую он хочет рабыню, потому что он видел их всех. И Кукушка так и сделала и, вернувшись, сказала:
– Он говорит, что хочет взять бледную малютку, которая спит у госпожи на кровати.
Эту рабыню звали Цветок Груши, и ее-то Ван Лун купил в голодный год, маленькую, жалкую и заморенную голодом, и так как она всегда была слабого здоровья, ее баловали, и она только помогала Кукушке и оказывала мелкие услуги Лотосу: набивала ей трубку, разливала чай, – и в комнатах Лотоса ее увидел двоюродный брат.
Когда Цветок Груши услыхала об этом, она заплакала, наливая чай для Лотоса, – потому что Кукушка говорила это вслух на внутреннем дворе, где все они сидели, – и уронила чайник, и он разбился вдребезги о плиты пола, и чай разлился рекой. Но девушка не видела, что делает. Она бросилась на колени перед Лотосом и, ударившись головой о пол, простонала:
– О, госпожа, нет, нет, не меня! Я боюсь его хуже смерти…
И Лотос рассердилась на нее и сказала недовольно:
– Он только мужчина, а мужчина есть мужчина, и все они одинаковы с девушками. Так из-за чего же столько шума?
И она обернулась к Кукушке и сказала:
– Возьми эту рабыню и отдай ему.